читать дальшеЕго убили в драке. Знакомые пожали плечами – закономерный итог, когда бросаешься защищать всех подряд. Друзья, конечно, жалели, но не слишком: его непримиримость в некоторых вопросах порой была слишком большим затруднением для настоящей дружбы.
На Суде представитель Ада даже не смотрел в его сторону, напротив, даже отвернулся: и так ясно, куда этого. Представитель Чистилища глянул на него мельком и перевел взгляд на следующего. Дежурный архангел при его появлении сначала расплылся в улыбке, но чуть позже немного недоуменно нахмурился: слишком ярок он был для обычного человека. Но, в любом случае, стезя его была определена, и он отправился в рай.
В тамошней канцелярии его дело было рассмотрено подробнее, и дежурный херувим лениво пожал плечами: - С такими данными... В ангелы его. На испытательный срок. Пусть делает то, что привык.
Персонального охраняемого ему не назначили – на испытательном сроке это не полагалось, да и не смог бы он, охраняя одного, проходить – то есть пролетать – мимо остальных, нуждающихся в помощи. Сказали: летай над землей, пресекай несправедливость и зло во имя света. Он улыбнулся, взмахнул крылами и отправился в патруль. Так он называл это про себя.
Месяц спустя в очередной драке он потерял одно крыло. Но крылья – видимость, и однокрылость не мешала полету. Над ним посмеивались, говорили – пройдет. Говорили – все такими были, остынет со временем. Говорили – все зло невозможно искоренить, подожди, придет время Последнего Суда... Он непримиримо хмурился, поводил ободранным крылом и возвращался к патрулированию.
Второе крыло он потерял через пару лет. Впрочем, это тоже его не остановило. В небесной канцелярии копилась стопка доносов и жалоб: нарушения конвенции между Светом и Тьмой, превышение полномочий, превышение пределов необходимой самообороны, беспричинное развоплощение адовых служащих, находящихся при исполнении. Его вызывали на ковер к святому господства, отвечающему за его сектор дежурства, и разъясняли, в чем он не прав, грозя лишить вообще каких-либо возможностей, кроме как распевать псалмы во славу божию. Он щурился на начальство, упрямо склонял голову и молчал, и святому отчего-то становилось неуютно.
Еще через пару десятков лет он даже ходил, прихрамывая, а при полете его перекашивало то на один, то на другой бок, но, чтобы его остановить, или хотя бы заставить сбавить темп, этого было мало. Легионы Ада полным составом люто ненавидели его, но Люцифер, которому как-то приволокли его пленного, хмыкнул и повелел отпустить, добавив, что, мол, это вам дополнительная тренировка к Последней Битве. А во взгляде Князя Ада, где-то в самой его глубине мерцала отчаянная тоска. Или это были воспоминания? Впрочем, кто бы осмелился заглянуть Князю в глаза? А пленному не дали поднять головы.
Когда, спустя еще столетие, его притащили к престолу господа на грани развоплощения, что отправило бы его на тысячелетие в небытие божественного замысла, прежде чем вернуть назад, серафимы облегченно улыбались: освободиться от него на тысячу лет и существовать спокойно... Но господь задумался, глядя на его изломанное тело, и грустная пелена воспоминаний заволокла божий взор. Бог устало вздохнул и сказал: «Шесть крыльев». И протянул к нему исцеляющую длань.
Он поднял голову и расправил новые крылья – все шесть. Благодарно кивнул ностальгически улыбающемуся богу и отправился в патруль. Господь смотрел ему вслед, не обращая внимания на неодобрительно качающих головами серафимов и архангелов, и думал, что был уже однажды такой, но в тот раз все пошло неправильно и теперь, кажется, есть возможность хоть немного, хоть что-то исправить. В конце концов, можно дать ему и восемнадцать крыльев, если понадобится.