[Bercut_bird]

14.09.2011 в 16:52

Пишет  N.K.V.D.:

кое что из биографии "Первого"
Пишет  Мирланда:

Т-35, тяжело дыша, полз по полю. Рвы остались позади, впереди были надолбы: ряды бетонных столбов, врытых в землю. С края поля за его передвижениями пристально следило командование. Гигант, отплёвываясь и поправляя на плече ремень пулемёта, полез на надолбы.
- Ну?! - за спинами командования за здоровяка болела разномастная мелкотня: Т-35 хоть и был любимцем публики и начальства, звёздной болезнью не страдал и имел самый добродушный нрав. Т-28, сложив руки на груди, хмуро смотрел, как звезда парадов пытается ползти по не самым сложным препятствиям. Но Т-35 их не видел. Он пытался перелезть через надолбы.
- Это никуда не годится! - опустил бинокль начальник комиссии. - Сколько можно жрать!
- Бесполезно. Это врождённое, - объявил один из командиров Т-35. – Мы уже пытались с ним что-нибудь сделать, но бесполезно. Движок эту тушу не вытягивает.
- А как дела с бронированием? - начальник комиссии снова поднёс бинокль к глазам. Т-35 преодолел большую часть препятствия и тянулся к финишу. - Как держит попадания?
- Хреново, - честно признался командир. - Пробовали надеть на него дополнительную броню, но он тогда вообще едва теплится.
Начальник комиссии пожевал губами. Его спутники молчали.
- А как со стрельбой?
- Три орудия, шесть пулемётов... Сами понимаете, как он со всеми ними справляется двумя руками.
- Надо с этим что-то делать.
- С этим уже ничего не сделать, - возразил один из присутствующих на испытаниях конструкторов, - Он почти шесть лет в строю. Мы уже сделали с ним всё, что могли. Надо делать что-то принципиально новое.
- И мне писать наверх, что наше главный тяжёлый танк - фуфло? - хмуро поинтересовался начальник комиссии?
- А если мы не напишем, то останемся без нормального танка прорыва, - кивнул конструктор. - Этот, - он показал на возмущённого Т-28, - тоже скоро надо будет чем-то заменять. Хотите обрадовать начальство, чтобы оно через некоторое время обрадовалось ещё больше, когда оно всё-равно узнает истинное положение дел?
- Наверное, вы правы, - начальник отложил в сторону бинокль. - Хорошо, напишем, что он бесполезен. А как объявить это нашим людям? Они-то вреят, что этот... дылда наше главное чудо-оружие! - он почти с отвращением посморел, как Т-35, справившись с надолбами, валялся на земле и тяжело дышал. - Вы представляете, что случится, если мы объявим об этом?
- А зачем объявлять? Пусть дальше ходит на парадах и радует публику. А мы пока сделаем что-нибудь путное.
- Сделаете что-нибудь путное? - начальник поморщился, - Я даже знаю ответ сверху. Вам придётся этот танк делать за полгода, а то и меньше. Вам этого так хочется?
- А есть варианты? Рано или поздно придётся вкалывать. Лучше уж рано, чем когда будет слишком поздно. В Европе-то не спокойно.
- Не разводить панику! - вздохнул офицер. - Хорошо, решили. Нужен новый танк. Унесите кто-нибудь эту тушу с поля, пока я не отправил его в утиль!

1939 год

Война вышла гораздо тяжелее, чем предполагали они и их командиры. Т-28 вообще слабо представлял, что там себе думали наверху, он просто делал своё дело, зло и чётко, как привык. В выданной ему зимней белой форме он месил снег и болотную грязь, расшвыривал плохо врытые в землю надолбы и выполнял поставленные ему боевые задачи. Он выматывался так, что в короткие часы отдыха спал беспробудным сном, иногда прямо под руками ремонтников. Времени смотреть по сторонам, как там дела у других, у него не было, но всё-равно, атмосфера была тяжёлая. Бронированная мелочь надрывалась, но справиться с финнами не могла. Они упирались в надолбы, валились в засыпанные снегом рвы, увязали в сугробах и рвались на минах. Пехота гибла тысячами. Танкам, особенно обладающими таким скверным характером, как у трёхбашенной машины, трудно общаться с людьми и запоминать кого-то, кроме "своих", но здесь было страшно. Смерть была рядом. Т-28 уже устал ей ужасаться и порой без каких-либо особых чувств переезжал тела своих ребят. Им-то уже всё-равно, а ему надо выполнять задачу. Наверное, сработало что-то у него в мозгу, огородив его от внешнего мира.
Поэтому когда его срочно дёрнули в штаб бригады, чтобы лично рассказать о каком-то жутко важном задании, Т-28 разозлился только на то, что ему не дали выспаться, пока сапёры будут расчищать ему дорогу от гранитных глыб.
- Явился? - комбриг в спешно выкопанной штабной землянке был не один. Кроме командира в землянке был какой-то левый мужчина, тоже с нашивками комбрига, и три гражданских типа. Они были в военных шинелях и шапках, но выправка у их была никакая и с головой выдавала гражданских людей. В землянке с неотёсанными брёвнами на стенах и земляным полом они чувствовали себя неуютно. Т-28 они обрадовались и уставились на танк, как на неведомую зверушку.
- Вот, товарищи из Ленинграда. Прибыли для испытаний новых образцов танков прорыва в боевых условиях,- комбриг закурил папиросу и показал Т-28 на гражданских и на чужого полковника. - Испытания будут проходить в нашем полку. Будешь ходить с этими... новенькими и их сопровождением, объяснять ситуацию. Потом доложишь, как результаты.
- Какие результаты?
- Кто из них тебе больше понравится, - сухо пояснил комбриг. - Свободен. Новенькие ждут тебя снаружи.
- Так точно, - так же сухо согласился Т-28.

Новенькие сидели наверху у костра и грелись, тихо перешептываясь. Оружие они составили шалашиком рядом с костром. Т-28 сразу заметил растерянные и наивные лица, которые старательно пытались выглядеть браво и мужественно. Ещё один из ребят был ниже сових товарищей, но прыщавой физиономией был почти неотличим от другого парня, который был повыше и пошире в плечах.
- Смирно, - рявкнул Т-28, встав около костра. Мальчишки вскочили и вытянулись по струнке. Форма на них была зимняя, но без камуфляжа в вечных сумерках зимней Финляндии они были чёрными пятнами на фоне голубого снега. Стреляй в них - не хочу! К тому же форма у них была старая, рассчитанная на проход по плацу и отсиживание этих тушек в тёплых казармах. У них даже валенок не было, только зимние ботиночки. Неудивительно, что новенькие так жались к огню.
- Так, знаете, зачем вас сюда притащили? - хмуро поинтересовался у мелких Двадцать Восьмой.
- Да, - нестройно кивнули мальчишки. - Для...
- Будете слушаться только меня. Что я прикажу - то и будете делать, - оборвал их Т-28. - Даже если я прикажу кинуться в болото или на мины. Никаких обсуждений и пререканий. Ясно?
- Да, - закивали новенькие.
- Не "да", а "так точно!"
- Так точно!
- Великолепно. Оружие вот так вот, - Т-28 выбил из "шалаша" один из пулемётов. Шалаш с грохотом сложился, подняв в морозный воздух снежную пыль. Хорошо хоть, этим дуракам хватило мозгов поставить свои железки на предохранители, - не оставлять. Здесь вам не полигон. Оставил орудие без присмотра - открылся врагу. Открылся врагу - ты труп. Если ты умер - то ты предал революцию и свою страну. Ясно?
- Так точно, - мальчишки потянулись за оружием. Т-28 с некоторым удивлением отметил, что тот, что поменьше, вместо двух пушек, как у его товарищей, взял что-то странное и двуствольное, при ближайшем рассмотрении оказавшемся чем-то вроде спаренных пушек.
- Что это? - Двадцать Восьмой не представлял, как этим можно работать. Мальчишка густо покраснел.
- Это... Не обращайте внимания! Мне завтра должны другу пушку привезти, как у них... Другую, - он запнулся и уткнулся взглядом в снег у себя под ногами.
- У него всего одна башня, - фыркнул парень, что был повыше и не похож на обладателя спаренных пушек. Вышло зло. Второй дубашенный, с физиономий как у этого помидора, покачал головой и промолчал.
- Ясно, - Т-28 поморщился, поняв, насколько "дружный" ему достался коллектив, и велел, - За мной. Надо вас одеть, а то финны очень обрадуются, когда увидят ваши чёрные туши.

Пушку для КВ действительно привезли на следующий день. Тот радовался новому орудию как ребёнок новой деревянной лошадке. В нормальной зимней форме КВ был похож на белый колобок. От мороза с него слезли все прыщи, но его восторженно-придурковатое выражение лица от этого менее восторженно-придурковатым не стало. Он рвался в бой. СМК и Т-100, выглядевшие более солидно, тоже хотели показать, чего они стоят. Вокруг них постоянно вилась туча приехавших из Ленинграда гражданских, которые мерили мальчишек, что-то записывали, опрашивали. Один сунулся даже к Двадцать Восьмому, чтобы узнать его мнение о новеньких. Т-28 вполне логично послал его к чёрту и сказал комбригу, что так и было.
Всех троих мальчишек берегли для боя и ждали, когда начнётся основной штурм укрепрайона. Т-28 смотрел на это с сомнениями. Мальчишки были слишком восторженными, слишком неумелыми и слишком самонадеянными. К тому же они должны были придти на замену Т-35, о котором он был крайне невысокого мнения - и частично это мнение перешло и на новеньких.
Т-28 не особо верил хоть в какой-нибудь успех этих детей.
- Ой, а это что такое? - КВ с интересом смотрел на сани для пехоты, которые Т-28 по настроению таскал с собой, чтобы иметь хоть какое-то прикрытие на случай, если финны слишком разгорячатся и кинутся на него. Мальчишки ещё не видели войны и не знали, как и почему там убивают. Для них вообще из людей существовали только эти шустрые гражданские, которые контролировали каждый их чих.
- Тебе какая разница-то? - Т-28 тёр живот, изрядно потрёпанный о надолбы. Всю грудь разбил, прежде чем сейчас расчистил вместе с сапёрами первую полосу этих осточертевших каменных глыб. Иногда ему казалось, что финны все свои горы разобрали на эти поганые надолбы.
- Извините, - смутился КВ и поспешил исчезнуть с глаз старшего товарища. Т-28 с некоторым презрением понял, что мальчишка его боится. СМК и Т-100, обладающие немалым гонором, относились к своему руководителю с некоторым презрением. Т-28 относился к этому с ледяным спокойствием: мнение такой мелочи его не интересовало.
Единственными, с кем говорил КВ, был его братец СМК, который относился к нему с насмешкой, но всё же без злости, и БТ-7. Этот танк в условиях зимы показал себя хреново. Иногда Т-28 приходилось прокладывать колёсной машины дорогу в снежной целине, потому что Седьмой вяз в сугробах. Если с этого проныры снимали гусеницы, то он вовсе едва колыхался. Как такое можно назвать танком?...
В день начала операции мальчишки вымылись и сияли, как начищенные сковородки. Т-28, который предпочёл наведению блеска сну, хмуро смотрел на них и молчал. На объяснение задачи и изучение карты местности у них ушло почти полчаса. За это время Т-28 уже успел бы всё узнать и внезапно ударить врага. Эти же мялись, переспрашивали и сопоставляли точки на карте с лесом вокруг них.
В бой пошли молча. Т-28 уже привык к этой войне, поэтому берёг силы. Мальчишки, начавшие было что-то кричать, быстро заткнулись, почувствовав, что тут не шутят.
Когда они миновали противотанковые заграждения, открывая проходы для своей пехоты, и застрекотали вражеские пулемёты, мальчишки растерялись. Вокруг них свистели пули, падали люди. Краем глаза Т-28 заметил, как вытянулось от ужаса лицо КВ, как шарахнулся от упавшего ему под ноги убитого солдата Т-100 и как запаниковал СМК.
- Что встали?! - Двадцать Восьмой вскинул главное орудие и прицелился в один из дотов. - Огонь, придурки!!!
Огонь мальчишки открыли. Противник открыл ответный огонь. Т-28 кинулся к позициям врага. Мальчишек он потерял из вида. Где-то рядом раздавались выстрелы, кто-то истошно кричал. Оглядываться не было времени. Пусть сами разбираются, молодое поколение. Они прибыли сюда выяснить, кто из них лучше, так пусть это выясняется!

Линию обороны противника они прорвали с трудом. Т-100 выехал за линию финских дотов и крутился перед минными заграждениями. Пехота выбивала оставшихся в дотах солдат противника. А по ним уже била вражеская артиллерия. Т-100 вздрагивал, когда в него попадали снаряды. Хотя они не причиняли ему вреда, было больно. СМК, перевалившись через заснеженную скалу, остановился рядом с ним.
- Где КВ? - Т-100 наметил себе маршрут через минное поле и перезарядил пушку, целясь в одну из огневых точек противника.
- Там остался, - неопределённо выдохнул СМК. - Никак не может один из дотов выбить... Вперёд?
- Вперёд, - кивнул Т-100 и кинулся вперёд.
Треть минного поля они преодолели без особых проблем. Где-то сбоку от них мелькал Т-28, поддерживаемый пехотой. Т-100 уже решил было, что им повезло. Восторженный запал мальчишки, с которым он рвался в бой, при виде трупов развеялся, как туман под солнцем, оставив вместо себя лишь одну мысль: побыстрее бы это закончилось!
Им всё же не повезло.
СМК то ли не заметил припорошенную снегом мину, то ли решил, что она не причинит вреда - но он на ней подорвался. Танк упал на колени и закричал. То, что было ниже колено, оторвало вместе с валенком. Было совсем не больно и кричал он скорее от неожиданности, чем от боли. Т-100 выпустил ещё один снаряд в укрепления врага. Там уже был Т-28 и давил позиции врага.
- Как ты? - Т-100 повернулся к СМК. Рядом с ними мелькнул КВ. Лицо мальчишки было всё в грязи и снегу, глаза широко распахнуты, а лицо раскраснелось от холода, боя и запала.
- Ходовой - ***дец, - коротко выдохнул СМК. - Как я так мог!...
- Заткнись, - Т-100, удерживая главное орудие одной рукой попытался взвалить друга на плечо. Рядом с ними возник КВ. Лицо младшего было испуганным. Он остервенело посылал во вражеские позиции один снаряд за другим. Впрочем, какого-то значительного эффекта не было, бетонные укрепления разлетались далеко не всегда и почти никогда с первого выстрела. Это злило КВ ещё сильнее.
- Твою ж дивизию! - выдохнул Т-100, поняв, что отстреливаться и одновременно волочить СМК не выйдет. Он встал между ним и вражескими позициями и рявкнул КВ, - Что встал?! Тащи его отсюда!
Мальчишка кивнул и кинулся к брату. Было больно получать удары от снарядов, не имея возможности уничтожить всех стрелявших в него. Но Т-100 старался.
- Я не могу! - срывающимся голосом закричал КВ, так и не сумевший сдвинуть с места раненого СМК.
- Лучше старайся!
- Я не могу!!!
- Что встали?! - рядом с ними возник Т-28. Он был чёрным от грязи и копоти пушки, мокрым от снега и пота. - В атаку!
- Но!... - от мощного пинка Двадцать Восьмого КВ улетел в снег.
- Приказы не обсуждаются! В атаку! - заорал Т-28. - Что лёг?! Там наши! Они без тебя умирают! Вперёд!
- Прости! - Т-100 посмотрел на осевшего в снег СМК и тоже получил удар от Т-28.
- Пошел! - Двадцать Восьмой пинком задал направление для дубашенного танка. КВ хныкал в снегу, глотая слёзы и пытаясь взяться за орудие. Он постоянно оборачивался на упавшего в снег брата, вздрагивал от отскакивающих от него снарядов, и хлюпал разбухшем мокрым носом.
- Вперёд, я сказал! - Т-28 отвесил ему ещё пинка по заднице. КВ, захлебываясь слезами и соплями, пополз вперед, кое-как поднялся на ноги и пошел вперёд.
Назад он всё-таки перестал оглядываться.

Как и ожидал Т-28, после боя у мальчишек случилась истерика. Т-100 лежал лицом в подушку в их землянке и не двигался. Когда они вернулись, лицо у него было бледнее белого, глаза стеклянные, а руки тряслись. Т-28 так и не понял, что с ним там и жив ли парень вообще: тот не двигался уже несколько часов. Может быть, просто устал переживать и уснул, а может быть, и издох там.
КВ явно решил, что товарищ заснул и не стал тревожить товарища своим рёвом. Для истерики он выбрал поленницу за их временной баней. Там мальчишка сидел на рассыпанных дровах, скорчившись в три погибели, обхватив колени, и рыдал в голос. Т-28, зашедший в баню, чтобы привести себя в порядок, пока не набежали другие машины, без особого интереса слушал его рёв. Не слушать это было невозможно: мальчишка совсем забыл о каких-то приличиях, скромности и том, что положено мужчине, и голосил в голос, как девица. Первое время он как-то стеснялся, ревел в рукав, но потом ему это надоело и он взвыл так, что слышал весь лагерь. Подходить к нему никто не решался. Попробовал только БТ-7, но ленинградец был не настроен кого-либо слушать.
Когда Т-28, уже свежий и побрившийся, выходил из бани, рожа КВ распухла и покраснела до свекольного цвета от замёрзших на лютом морозе слёз и соплей. Но этого придурок такие мелочи не интересовали. Он покачивался на месте и тихонько голосил охрипшим голосом.
Т-28 покачал головой, сплюнул с досады и пошел к штабную землянку, куда ему велели явиться после бани.
Над лагерем раздавался резкий вой КВ.

Когда Т-28 вышел из землянке, КВ ещё был на своём месте.
- Ну и что? - Т-28 был зол. Совещание было на редкость бесполезным и его присутствия не требовало. Начальство интересовалось только новыми танками, радовалось положительной оценке их работы из центра. Лучше бы он вместо этого выспался. Но вместо желанного лежака танк всё же направился к бане. КВ всё ещё был там. Слёзы у него закончились и мальчишка просто трясся от беззвучных рыданий и холода. - Легче стало?
Его проигнорировали.
Рожа КВ совсем опухла от слёз, покраснела, глаза заплыли, а подбородок был весь в замёрзших соплях и слезах. Т-28 стало противно.
- Ты советский танк или кто?! Кто тебе дал право так раскисать? - он ухватил мальчишку за шиворот и поднял на ноги, встряхнул. Тот смотрел куда-то в пространство и на Т-28 не реагировал. - А ну, смотреть на меня!
Никакой внятной реакции. Двадцать Восьмой набрал пригоршню снега, принялся тереть лицо мелкого. Тот не сопротивлялся, даже не поднял рук, только крутил физиономией и что-то бормотал. Когда его лицо стало просто опухшим, но не грязным, Т-28 усадил мальчишку обратно на дрова.
- Приди в себя! И вот это они назначили лучшим танком!... Очнись! Вытащат твой СМК, не бойся. Финны до него не доберутся. Я сам слышал, что твоих ребят ещё будут обкатывать, - Т-28 едва удержался, чтобы не потыкать эту рохлю рожей в снег. Устроил сцену как баба...
- А л-л-лю-уд-ди? - проикал КВ.
- Что л-л-лю-уди? - передразнил его Т-28. - Всё люди. Готовы. Им уже никакие ремонтники не помогут... Что ты так смотришь? Это война! Тут тебе не полигон. Никто не проверит мишени и не похлопает тебя по плечу. Тут или ты успеешь убить врага, либо он убьёт тебя и тех, кто рядом... Эх ты, мелочь прыщавая! А ещё в серию забрали... - он покачал головой. Злость ушла, а мальчишку ему стало даже несколько жалко. Сам-то Т-28 на войну попал не сразу. Сначала - полигон, обкатка, учения, долгая подготовка. А этот только из кб выкатился, как его послали воевать. Жестоко.
- В-в-в к-каа-акую с-серию? - простучал зубами КВ. Истерика его уже отпустила, и он начал ощущать окружающий мир: замерзающую на лице воду, холод, забравшийся под одёжку и колючий ветер с острыми снежинками. Он начал притопывать замёрзшими ногами.
- Начальство по итогам боя оценила тебя как перспективную машину и дало хорошую характеристику в Москву. Час назад тебя рекомендовали к принятию на вооружение Революционной Красной армии. Завтра оформят окончательно и ты пойдёшь в серию.
- Я? - КВ шумно шмыгнул носом и вытер губу под ним рукавицей. Его ещё немножко трясло, но истерика отступил окончательно. - Почему я?
- А я знаю? Вроде как результаты стрельбы у тебя с Т-100 и СМК одинаковые, но ты из-за одной башни шустрее и имеешь больший запас прочности. Я совещание почти не слушал.
- Но... Они же... СМК... его же подбили... А Т-100... Он пытался помочь и не стрелял...
- Ты дурак, если думаешь, что начальство стояло с секундомером и считало, сколько вы перестреляет финнов за время боя. Они всё видели. Если решили, что надо пускать в серию тебя - значит, так надо.
- Но...
- Заткнись и радуйся, что начальство оказало тебе такое высокое доверие. А теперь пошел спать. Теперь у тебя каждый день будет - война.

- Эй, с дороги! - шедшего по поселковой дороге КВ окатило грязью. Рядом был танковый полигон, поэтому дорога была никакая. Хотя военным машинам полагалось ходить по обочине, мало кто из них часто вспоминал об этом правиле. Сам КВ помнил, сколько раз ему влетало раз убитую дорогу.
Молодец, обливший его грязью, месил гусеницами как раз дорогу. КВ же чинно шлёпал сапогами по полю.
- Эй, ты там живой? - молодчик даже изволил остановиться и посмотреть на испачканного им прохожего.
КВ молча развёл руками, разглядывая свою гимнастерку. Фуражка и лицо у него тоже должны были покрыться слоем жидкой земли. А до полигона, где стоял новый танк, который ему надо было принять и доставить в действующую армию на западные границы, было ещё километра три.
- Стоять, - тихо, но чётко сказал КВ, встряхнув своё чемодан, с которым прибыл под Ленинград. - Имя, часть?
- Парень, ты чего? - Окативший его грязью хмыкнул. Он был чуть выше КВ, такой же комплекции и плотным телом, но вот лицо! Морда у этого типа была очень выразительной и наглой. Короткий ёжик светлых волос был пижонски зачёсаны в одном направлении, а пилотка лихо надвинута на лоб. Свою гаубицу он тоже держал лихо закинув на плечо.
- Танк "Клим Ворошилов" - 2, я так полагаю? - так же тихо продолжал КВ.
- Ну да... - до мордатого стало что-то доходить. Он перехватил губицу поудобней и повесил её на плечо. Одёрнул гимнастёрку. - А ты - Первый?
- Пока я просто КВ, - сухо поправил Первый. - Тебе говорили, что дороги прокладывались для автомобилей, а не для тебя?
- Дык... Она же и так разбита! - новенький заметно поубавил наглости в тоне.
- Потому что такие как ты по ней ездят, - сухо ответил КВ, повернулся к "младшему брату" боком и направился к базе, где должна была состояться официальная передача нового танка представителям армии. КВ-2 неловко помялся на месте, поправил пилотку, потом надвинул её обратно на лоб и, сойдя с дороги, пошел по обочине.
Они так и шли: впереди, гордо выпрямив по-военному спину, шел измазанный грязью КВ, которого уже месяц почти все называли "Первым". За ним плёлся КВ-2. Так он выдержал всего минут пятнадцать. День был хороший, солнечный, небо - чистым и безоблачным.
- Слушай, а ты всегда такой?
- Да.
- Я имел ввиду, хмурый и злой.
- Да.
- Ясно... А куда мы отправимся отсюда?
- На запад, в Белоруссию. Для начала. Потом как начальство решит.
- А... Слушай, а правда, что война будет?
- Не знаю. Командованию виднее. Надо будет, они нам сообщат.
- Эх... Мне они ничего не говорят! А я хочу повоевать!
КВ ничего не ответил.
- Правда. Я хочу показать, чего я стою. Эта стрельба по мишеням мне уже надоела! Я создан не для этого!
КВ снова ничего не сказал.
- Эй, что? Ты же воевал, ты должен понимать!
- Не понимаю, - так же сухо и не оборачиваясь объявил Первый. Что ему было сказать этому мальчишке? Что он больше всего на свете хочет вернуться в свою часть на границе, где рядом течёт речка с раками. В тёмную ночь можно придти с фонарём на реку и, закатав рукава и штанины, ходить по дну и собирать их голыми руками. А меньше всего - вспоминать полярное сияние над Финляндией. Яркая, сияющая, бесподобная завеса, раскинувшаяся над миром. Она колыхалась, менялась и завораживала. Это было волшебное зрелище. Сияющее розово-зелёное небо, под которым темнел лес и поле боя, покрытое трупами людей, которые ещё несколько часов назад сидели в лагере рядом с ним, смеялись, писали письма и говорили. Живые, тёплые, шумные...
- Война - это плохо, - подумав, почти мирно сказал КВ.
- Ага, а вот мы с тобой созданы для войны! - возразил КВ-2.
"Поэтому я и завидую Тридцать Пятому. Не воевал и не будет воевать…"
На западном горизонте набухала чёрная грозовая туча, и поднявшийся ветер прибивал к земле птиц. КВ поднял воротник плаща и ускорил шаг. Он хотел добраться до места до дождя. КВ-2 шлепал по мокрой земле и хотел побыстрее попасть в действующую армию. И в какую-нибудь заварушку, чтобы показать всем свои силы и водрузить их красное знамя над поверженным врагом.

22 июня 1941 года

Это было страшно. По-настоящему страшно. Там, на снежных финнских полях, душу сковывал ужас, тем не менее, ужас мимолетный. В какой-то момент КВ-1 просто переставал бояться, почти полностью отрешившись от эмоций, и упрямо шел вперед. Потом, после боя, его трясло и на глаза наворачивались слезы, но и это проходило. А сейчас...
Нынешний страх был куда как более глобален. Смерть дышала в лицо, но не танку, не его экипажу, не всему моторизованному корпусу, и даже не армии - но самой стране. И масштаб этой новой опасности вывел привычное восприятие на совершенно иной уровень.
КВ-1 уже никак не мог отрешиться от самого себя и полностью переключиться на сражение - наоборот, он удивительно полно ощущал происходящее. Цвета, звуки, запахи - все было ярким, пронзительным, бьющим по нервам не хуже подкалиберного снаряда.

дальше текст

Канонаду на границе они услышали рано утром, в предрассветных сумерках. Сонные, повыскакивали на улицу и замерли, не зная, что делать. Приказ о полной боевой готовности пришел всего пару часов назад, но с оговоркой, что возможны провокации, на которые лучше не реагировать. Вслушиваясь в глухие разрывы, люди гадали, что же это - провокация или нападение? Большинство склонялось к мысли о провокации, все-таки Третий Рейх последние годы блистал образцовым здравым смыслом в военных действиях, а война на два фронта была в высшей степени авантюрной. С другой стороны, тот же Третий Рейх периодически отчебучивал такое эдакое, что русские натурально впадали в состояние офигения, да и рокот немецких моторов наводил на подозрения. Почесав головы, народ принял единственно верное решение: попытаться связаться с пограничными частями.
Однако эфир ответил зловещей тишиной.
- Господи... - прошептал кто-то.
- Отставить панику, - нахмурился молодой лейтенант, прибывший в часть всего пару дней назад, и по иронии судьбы оказавшийся сейчас единственным доступным старшим по званию. Вопреки возрасту, парнем он был весьма здравомыслящим, и прекрасно понявшим, что шухер, наведенный высшим командованием еще с вечера и нынешняя канонада суть ну очень жирный намек. - Занять позиции, полная боевая готовность!
Всего несколько минут суматохи - и бойцы рассредоточились по укреплениям. Буквально несколько мгновений спустя над головой взвыли моторы самолетов: глазам изумленной моторизованной части предстало жесткое воздушное сражение. Два "Юнкерса" гнали И-16 к границе, беспрестанно обстреливая его. Русский летчик был обречен.
Приказ стрелять на поражение последовал незамедлительно, но немцы успешно вырулили на высоту и скрылись на западе.
- Война началась... - озвучил кто-то страшную мысль.

23 июня, где-то под Пружанами

Танки Т-26 и БТ-7 были ребятами бойкими, легкими на подъем, маневренными, любимыми как экипажами, так и пехотой. Впрочем, танкисты больше любити БТ-7, считая его лучшей машиной прорыва, а пехотинцы - Т-26, за его забавный "нимб" из поручней вокруг башни - было очень удобно держаться. Сами танки только посмеивались и лихо щеголяли перед артиллерией, но на вторые сутки войны им уже было не до смеха. Судя по скомканным, обрывочным, но неизменно ужасающим сведениям с границы, Вермахт задорно катился по России, сминая сопротивление. Нападение немцы подгадали как нельзя удачно: Красная Армия неспешно реорганизовывалась, поэтому и без бомбежек напоминала пожар в цыганском таборе во время наводнения. Что творилось сейчас попросту не поддавалось определению - ну, разве что матерному.
В обстановке суматохи, хаоса, отсутствия какой-либо связи и зарева пожаров на границе, танки сумели сообразить главное: немцев надо задержать. Конечно, лучше бы победить, но БТ-7 иллюзий не питал. Задержать, хотя бы на пару часов, дать время разлететься страшной вести, придти в себя людям, дождаться подмоги... И когда впереди зарокотали моторы, танки были готовы принять отчаянный бой.
Отчаянного боя не получилось - сражение превратилось в избиение. Тонкобронные и малокалиберные Т-26 и БТ-7 мало что могли противопоставить даже ветеранам Панцерваффе, не говоря уже о молодых, наглых и сильных Т-3 и Т-4.
- Будьте вы прокляты!!! - кричал Т-26, сгорая в огне и отчаянно пытаясь оттянуть момент взрыва боезапаса - дабы дать экипажу возможность спастись. Панцеры лишь холодно усмехались.

- Рус швайне капут! - с презрительным превосходством возвестил Тройка, брезгливо тыкая сапогом тушку погибшего БТ. Ему было скучно - нет, бесспорно, бить слабого противника весело, на надоедает. А зовьетише панцерваффе не особо-то блистали, единственное развлечение - это наперегонки с Четверкой отстреливать маневренные легкие танки. Злое удовольствие приносило и взбивание гусеницами в грязь цветущие русские поля, а впереди еще только маячила воистину "вкусная" цель - Москва. Эх, право слово, восточная кампания ничуть не интереснее войны во Франции!

Где-то в лесах Белоруссии, какое-то июня

КВ-1 вышагивал перед строем из трех морд, сжимая виски, жмурясь, моля Партию, чтоб этот кошмар развеялся видением, и снова видя все те же три морды. Видимо, бардак первых дней войны был заразен, ибо командование выделило в один "железный кулак" его, КВ-1, придурка КВ-2, девочку лет тринадцати, назвавшуюся самоходкой СУ-76, и паренька, претендующего на звание среднего танка. И если КВ-2, хоть и вызывал желание вправить ему мозги ремнем, еще можно было стерпеть, все-таки пушка у него была приличная, то девчонка вообще ни в какие ворота не лезла. Впрочем, ее можно было оставить в тылу, посему куда как больше возмущал КВ-первого средний танк, с которым хочешь-не хочешь, а в бой пойдешь. Братья и самоходка оделись по уставу и выглядели прилично, а Т-34 словно только что из мастерской вылез. Новенький синий комбинезон уже был заляпан пятнами масла, из-под танкошлема выбивались светлые вихры, а на веснушатчатой физиономии красовался черный росчерк.
- Ты где, так тебя разэдак, был?! - не вытерпел, наконец, КВ-1.
- Проверял пути отступления, - отвратительно честно заявил провинившийся.
- Что-о-о?!
- Нас мало, немцев много, - пожал плечами Т-34. - Ну, повоюем. А дальше что, погибать из вредности? Щщщааззз! Если вовремя отступим, то сможем еще попртить жизнь панцерам.
- Самый умный, что ли? - загоготал КВ-2 и отвесил смельчаку подзатыльник, да такой, что Тридцатьчетверка пропахал носом землю. - Да ты еще и слаба-а-ак, удар не держишь! Тыловую оборону надо крепить, брат!
Т-34 невозмутимо поднялся на ноги и отряхнулся.
- Командую здесь я! - отрезал КВ-1. - Отставить шуточки! Ты, - он повернулся к самоходке, - сидишь здесь и никуда не высовываешься, ясно?
- Так точно! - серьезно ответила та.
- КВ-второй, ты останешься с девчонкой, - подумав, сообщил самопровозглашенный командир. Ему очень не хотелось идти в бой с темной лошадкой в напарниках, но деваться было некуда: первые дни войны показали, что война-то сама по себе фигня, а вот маневры!.. С маневренностью у тяжеленного КВ-2 было еще хуже, чем с воспитанием, из двух зол приходилось выбирать меньшее.
- А ты, - КВ-1 ткнул в Тридцатьчетверку, - пойдешь со мной. Ясно?
- Так точно.
- А вон и немцы!
- Поехали! - мрачно скомандовал КВ-1 и с пушкой наперевес вырулил навстречу панцерам.
Это было странное сближение. Немцы шли прогулочным шагом и только что не лыбились на всю арийскую морду, русские, хмурые и собранные, тем более не торопились. Когда они сошлись на расстояние выстрела, Тройка чуть ли не демонстративно прицелился и выстрелил. КВ-1 даже не покачнулся. Довольное выражение на лице немца моментально сменилось растерянным. Еще один выстрел - и снова ни царапинки. Сзади бабахнуло: не выдержал Тридцатьчетверка. С невольным уважением КВ-1 увидел, как какой-то ветеран Панцерваффе медленно оседает на землю, подбитый с одного попадания.
- Зашибись! - протянул Т-34. Выстрелил еще раз, дабы убедиться в том, что ему не привиделось. И тут КВ-1 схватился за голову: убедившись в собственной состоятельности как машины боевой, этот сумасшедший с воплем "всех порву и все такое!" понесся на опешивших панцеров.
- С кем я воюю... - простонал танк. - Довыпендривается же!

@темы: Война, Рассказ