Любовь - это дофаминэргическая целеполагающая мотивация к формированию парных связей
12.11.2010 в 18:19
Пишет TrashTank:Алексей Исаев о "Брестской крепости"
из коротких штанишек кино про фантазийных гоблинов из заградотрядов мы выросли
И как простой зритель, и как историк я давно поставил на российском кинематографе о войне большой и жирный крест. За очень редким исключением результатом творческих мук именитых и не очень именитых тружеников хлопушки и монтажного стола оказываются унылые и бессмысленные поделки. В них Красная армия представляется зрителям в виде стада слабоумных, унижаемых и уничтожаемых заградотрядами, особистами и звероподобными генералами. Свои на экране оказываются страшнее чужих — немцев. Само отсутствие в «Брестской крепости» набившего оскомину букета из разнокалиберных гоблинов в роли слуг так называемого «кровавого режима», безусловно, вызывает положительные эмоции. Давно пора вырасти из детских штанишек разоблачительной истерии, не оставлявшей на экране места нормальным и куда более характерным для той войны персонажам.
Однако без примет времени все же не обошлось. Звучащее из уст представителя «органов» слово «союзник» применительно к отношениям Германии и СССР режет слух. Союзниками СССР и Германия ни в сентябре 1939 года, ни тем более в июне 1941 года не являлись. Никаких совместных военных действий против третьей стороны под общим командованием и с единой целью Красная армия и Вермахт не вели. Более того, в ноябре 1940 года в Берлине Молотов недвусмысленно отклонил предложения немецкой стороны о таких совместных действиях. Традиционная и правильная формулировка — это «у нас с немцами договор». На момент, показанный в фильме, уже вышло сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года. Именно его формулировками, скорее всего, стал бы пользоваться Вайнштейн (герой М. Павлика). Хотя в целом этот персонаж получился сильный и без ненужного разоблачительного пафоса. Вообще актеру М. Павлику удалось придать живости традиционно картонному образу работника «органов». Есть в нем черточки, за которые его можно ненавидеть, но точно так же он оказался обаятельным и смелым.
Аналогичной широковещательному «союзнику» фактической ошибкой создателей «Брестской крепости» является финальная фраза о том, что майор Гаврилов (персонаж А. Коршунова) был репрессирован. Действительно, были бойцы и командиры Красной армии, которые не прошли проверку после освобождения из лагерей военнопленных. Они были арестованы, осуждены, а некоторые даже расстреляны (например, командарм-12 генерал Понеделин). В любом случае майор Гаврилов к их числу не относится. Как и подавляющее большинство освобожденных военнопленных, он был восстановлен в рядах Красной (уже ставшей Советской) армии в прежнем звании.
Теперь о главном — собственно, о боевых действиях, показанных в фильме «Брестская крепость». Сразу скажу, что любой грамотный историк понимает ограниченность средств кинематографа. Воспроизвести на экране артподготовку и вообще показать работу артиллерии технически очень сложно, даже невозможно. В Брестской крепости реальным утром 22 июня 1941 года творился самый настоящий ад. По ней били орудия больших калибров и реактивные минометы с зажигательной боевой частью. Последние называются в немецких документах «тактическим чудо-оружием», а солдаты Вермахта называли их — «Штука цу фусс»(пикирующий бомбардировщик пешком). Понятно, что такие прозвища надо было заслужить. Зная все это, не могу не признать, что создателям «Брестской крепости» удалось достаточно реалистично показать шквал огня, обрушивавшийся на советские части. Немецкие самолеты, утром 22 июня 1941 года бросающие бомбы на крепость, конечно, лишние. В начале штурма Брестская крепость не входила в число целей для Люфтваффе. Но общего впечатления реалистичности показанного это не портит.
Также нельзя не сказать, что создатели фильма достаточно внимательно отнеслись к деталям. В руках у защитников крепости не более распространенные ныне пистолеты-пулеметы ППШ, а именно ППД — пистолеты-пулеметы Дегтярева, находившиеся в войсках в реальном июне 1941 года. У одного из героев мы видим самозарядку Токарева(СВТ) с оптическим прицелом. Тут тот случай, когда хочется сказать «Верю!» — перед нами действительно бойцы и командиры Красной армии июня 1941 года. Такие же теплые чувства у историка вызывает польский белый орел на Холмских воротах — на снимках 1941 года он просматривается. Сейчас его нет.
По очевидным причинам, далекими от реализма в фильме оказались танки. Ходовых аутентичных немецких танков у нас немного. Двигающиеся в кадре макеты вызывают некоторые вопросы. Использование немцами на территории крепости танков Pz.III с буквой «G» (Гудериан, т.е. 2-я танковая группа) на броне было теоретически возможно, но документально не подтверждено. Крепость атаковала 45-я пехотная дивизия, которой танки не полагались. Танки группы Гудериана проходили мимо крепости и могли бы быть привлечены к штурму. Подтверждено документально использование немцами «Штурмгешюцев» 201-го батальона штурмовых орудий. Применялись они на северном острове, как раз в районе действий группы майора Гаврилова. Так что танки здесь следует воспринимать как более-менее абстрактные немецкие «бронеобъекты». Появляющийся в финальных сценах немецкий огнеметный танк — однозначно вне времени. Такие машины разъезжали по полю боя на Курской дуге летом 1943 года, но никак не в июне 1941 года.
В одном из интервью продюсер И.Угольников сказал, что «Брестскую крепость» делали «как очень советский фильм». С одной стороны, «советским» фильм назвать с большой натяжкой. В нем жестко показана сдача исчерпавших силы и возможности к сопротивлению защитников. Это действительно было, и включение эпизода со сдачей в фильм, безусловно, делает его правдивее. С другой стороны, фильм И.Угольникова унаследовал не только лучшие, но и худшие черты кинематографа советской эпохи.
К числу последних относится в первую очередь откровенная вампука с высаживающимися из вагонов немцами якобы из подразделения 800-го полка особого назначения «Бранденбург». Они действительно использовали переодевание в советскую униформу. Но применялись роты полка 800 не показанной в фильме говорливой толпой, а мелкими группами с ограниченным временем контакта с противником. К слову далеко не все «бранденбуржцы» владели русским языком.
Конечно, в отличие от Ю.Озерова, И.Угольников не стал усугублять идиотизм происходящего в кадре назначением командиром «Бранденбурга» Отто Скорцени. Но от этого, к сожалению, не легче. Характер действий «бранденбургеров» под Брестом ныне уже известен. Их целью были мосты, причем находящиеся в глубине советской территории, вне цитадели и даже самой крепости. Одним словом «Бранденбург 800» занимался объектами, имеющими значение в масштабах танковой группы, армии и даже группы армий. Соответственно, вести неверной дорогой мелкие подразделения в самой крепости не являлось и не могло являться задачей немецких диверсантов. Тем более никто не стал бы резать электричество и связь вечером 21 июня, когда в клубе шел фильм. В реальности в крепость из штаба 4-й армии в 3.30-3.45 успели передать сигнал тревоги, но располагавшиеся в ней подразделения просто не успели поднять по тревоге и вывести из мышеловки.
Еще одна черта из советского кинематографа — это представление противника некоей абстрактной массой, которая ходит толпами по крепости с неопределенными задачами. Здесь «Брестская крепость» осталась верна канону времен СССР. Тут мы подходим к главному. Основная моя претензия к фильму — это отсутствие в нем четкой и последовательной сюжетной линии или линий. В фильме не обнаруживается противостояния штурмующих и защитников как некоей осмысленной последовательности событий. Т.е. какое-то действие, тактический ход и его результат для тех и других. Более того, многие развешенные в начале или даже середине фильма ружья так и не выстрелили. Попавшие под огонь собственной артиллерии резиновые лодки реально существовавшей немецкой группы Кремера просто мелькнули в кадре. Зачем они немцам при наличии целых мостов, куда плыли — неочевидно незнакомому с подробностями тех событий человеку. В реальности группа немецких саперов под командованием лейтенанта Кремера была направлена на лодках на захват мостов на Мухавце, в обход цитадели. Когда машущие веслами немцы на резиновых лодках продефилировали на экране, я застыл в предвкушении. Думалось, что сейчас нам покажут потопление четырех лодок огнем немецкой же артиллерии, двух — защитниками крепости и поставят жирную точку в эпизоде реально произошедшей гибелью самого Кремера от пули в голову. Но нет, будущие покойники на лодках жизнерадостно удалились в туман.
Еще одним невыстрелившим ружьем стала группа немцев в клубе, переделанном из церкви. Она действительно была окружена, изолирована, но в фильме этот эпизод оборван на полуслове.
С точки зрения истории и тактики, бои за Брестскую крепость вовсе не были маловразумительным хаосом пальбы и взрывов. Все завертелось вокруг простого факта: у штурмующих не было артиллерийских орудий для сокрушения толстых стен старой крепости, возведенных из керамического кирпича с бетонными фрагментами. Это позволило части защитников выжить в огненном вихре тяжелых снарядов и ракет «тактического чудо-оружия». Затем изолированные отряды пограничников и пехотинцев получили группу вооруженных заложников в клубе (церкви) и помогали друг другу огнем. Пока в клубе (церкви) сидели свои, немцы не могли в полную силу применять по цитадели артиллерию. В итоге им потребовалась многоходовая комбинация для получения полного контроля над крепостью.
В своем отчете о штурме командир 45-й пехотной дивизии генерал Франц Шлиппер прямо написал: «26.6 На центральном острове 81-й саперный батальон проводил подготовленный большой подрыв […] устранялась фланкировка против северного острова». Т.е. засевшие в цитадели бойцы до 26 июня косили огнем с фланга немцев, пытавшихся атаковать их товарищей — группу майора Гаврилова на северном острове. Только переход цитадели под контроль немцев и подрывы ее казематов мощными зарядами взрывчатки позволили немцам наконец-то атаковать по всем правилам группу майора Гаврилова. Именно ее заставляли капитулировать 1800-килограммовой авиабомбой 30 июня.
Вся эта достаточно очевидная цепочка событий в фильме упущена. В результате нить повествования постоянно рвется. Почему «Приказ №1» был написан именно 24 июня 1941 года? Как известно, «Приказ №1» — это реальный документ, обнаруженный в крепости и являющийся ныне экспонатом ее музея. В нем был предложен прорыв, точнее пробивание коридора вовне силами примерно роты бойцов, в основанном сержантов. Почему комиссар Фомин (герой П. Деревянко) не написал приказ 22 июня? 23 июня? Авторам фильма понадобилось для этого привлекать некоего спустившегося на парашюте летчика из 123-го истребительного авиаполка. Над крепостью действительно был воздушный бой и его описывают в своих воспоминаниях участники обороны. Однако дело было 22 июня, в первый день войны. Парашютист из фильма — это художественный вымысел, на который, конечно же, имеют право создатели ленты. Он был использован как подпорка постоянно теряющего логику повествования.
Реально наиболее вероятной причиной появления приказа №1 является два события дня 23 июня. С одной стороны, это восстановление связи двух подразделений за счет выбивания немцев из столовой 33-го полка. С другой стороны — это вторжение немцев в цитадель на центральном острове через Тереспольские и Холмские ворота и деблокирование пресловутой группы в церкви св. Николая (клубе). Это вторжение существенно осложнило положение защитников и заставило их идти на прорыв. Одним словом, без высасывания из пальца падающих с неба летчиков все можно объяснить, если вести нормальную сюжетную линию противостояния штурмующих и защитников. История крепости достаточно исследована для расстановки по фильму контрольных точек из реальных фактов и сшивания через них всех сюжетных линий.
Также осталось необъясненным логически хождение группы пограничников лейтенанта Кижеватова (герой А. Мерзликина) плотным строем в штыковую атаку в самом начале боевых действий. В глазах зрителя это выглядит бессмыслицей. Зачем выбегать на открытое пространство, когда можно стрелять по немцам из укрытия? Читавшие книгу С.С.Смирнова «Брестская крепость» могут вспомнить фразу из нее: «Кое-где пирамиды с винтовками были разбиты взрывами или завалены, и многие бойцы остались безоружными». Соответственно про действия пограничников, которые в фильме представлены отрядом Кижеватова, у Смирнова сказано: «Весь первый день пограничники держались в развалинах своей заставы и штыковыми ударами отбрасывали автоматчиков, рвущихся в центр крепости через Тереспольские ворота». Одним словом, каноническое объяснение достаточно простое — не было оружия и патронов. Почему это не объяснено зрителю? Или этот эпизод ввели исключительно для яркой сцены с нежно любимыми отечественными кинематографистами саперными лопатками в качестве холодного оружия? Это если отвлечься от того факта, что по имеющимся сейчас немецким данным штурмующие несли потери почти исключительно от стрелкового оружия. Раны, характерные для рукопашных схваток, у них вообще отсутствовали. Т.е. многочисленные штыковые с саперными лопатками — это, скорее всего, чистая лирика и кинематографичные красивости.
Вообще во время всего киносеанса в голове вертелись титры из детства — «киностудия детских и юношеских фильмов им. Горького». Такое впечатление, что фильм ориентирован именно на эту аудиторию, детей и юношей. Главный герой — подросток. На экране он оказывается владельцем огнестрельного оружия, эффективно его применяет. В конце фильма у него оказывается даже неизвестно откуда взявшийся трофейный «парабеллум». Какой-то терминатор, проходящий там, где погибают взрослые. Хороший персонаж, с которым может себя идентифицировать зритель-тинейджер. Из него же была сделана подпорка для шаткого повествования — своими перемещениями по крепости он связывал сюжетные линии трех разных групп защитников. К слову, при просмотре фильма создается впечатление гибели трех показанных групп примерно в одно время, хотя это совсем не так.
Подростковые нотки проходят через весь фильм. Простой советский киномеханик неожиданно оказывается тонким знатоком вооружения вероятного противника. Он без всяких наставлений быстро справляется с запалом немецкой яйцевидной гранаты М-39. В суровой реальности немецкий терочный воспламенитель существенно отличался по конструкции от аналогичных советских гранат. На гранате отсутствовало хорошо знакомое кольцо. Т.е. даже военнослужащие РККА отнюдь не с первого взгляда смогли бы понять последовательность действий для подрыва гранаты М-39. Здесь же незнакомую технику виртуозно использует гражданский человек.
Из-за отсутствия четко простроенного сюжета фильм кажется затянутым и однообразным. Я не могу сказать, что, выходя из кинозала, пожалел о своем вкладе в сборы «Брестской крепости». Скорее даже наоборот. Но точно также я не могу сказать, что фильм И.Угольникова мне целиком понравился как военному историку. Происходившее в Брестской крепости в июне 1941 года было с одной стороны проще, с другой стороны — гораздо страшнее того, что мы видели на экране. Тем не менее, первый и очень важный шаг с появлением «Брестской крепости» сделан — из коротких штанишек кино про фантазийных гоблинов из заградотрядов мы выросли. В этом «Брестская крепость» — этапный, а не проходной фильм. Нужно делать следующий шаг — снимать все же не «советские», а современные фильмы о войне.
Взято отсюда по наводке от sanitareugen.
URL записииз коротких штанишек кино про фантазийных гоблинов из заградотрядов мы выросли
И как простой зритель, и как историк я давно поставил на российском кинематографе о войне большой и жирный крест. За очень редким исключением результатом творческих мук именитых и не очень именитых тружеников хлопушки и монтажного стола оказываются унылые и бессмысленные поделки. В них Красная армия представляется зрителям в виде стада слабоумных, унижаемых и уничтожаемых заградотрядами, особистами и звероподобными генералами. Свои на экране оказываются страшнее чужих — немцев. Само отсутствие в «Брестской крепости» набившего оскомину букета из разнокалиберных гоблинов в роли слуг так называемого «кровавого режима», безусловно, вызывает положительные эмоции. Давно пора вырасти из детских штанишек разоблачительной истерии, не оставлявшей на экране места нормальным и куда более характерным для той войны персонажам.
Однако без примет времени все же не обошлось. Звучащее из уст представителя «органов» слово «союзник» применительно к отношениям Германии и СССР режет слух. Союзниками СССР и Германия ни в сентябре 1939 года, ни тем более в июне 1941 года не являлись. Никаких совместных военных действий против третьей стороны под общим командованием и с единой целью Красная армия и Вермахт не вели. Более того, в ноябре 1940 года в Берлине Молотов недвусмысленно отклонил предложения немецкой стороны о таких совместных действиях. Традиционная и правильная формулировка — это «у нас с немцами договор». На момент, показанный в фильме, уже вышло сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года. Именно его формулировками, скорее всего, стал бы пользоваться Вайнштейн (герой М. Павлика). Хотя в целом этот персонаж получился сильный и без ненужного разоблачительного пафоса. Вообще актеру М. Павлику удалось придать живости традиционно картонному образу работника «органов». Есть в нем черточки, за которые его можно ненавидеть, но точно так же он оказался обаятельным и смелым.
Аналогичной широковещательному «союзнику» фактической ошибкой создателей «Брестской крепости» является финальная фраза о том, что майор Гаврилов (персонаж А. Коршунова) был репрессирован. Действительно, были бойцы и командиры Красной армии, которые не прошли проверку после освобождения из лагерей военнопленных. Они были арестованы, осуждены, а некоторые даже расстреляны (например, командарм-12 генерал Понеделин). В любом случае майор Гаврилов к их числу не относится. Как и подавляющее большинство освобожденных военнопленных, он был восстановлен в рядах Красной (уже ставшей Советской) армии в прежнем звании.
Теперь о главном — собственно, о боевых действиях, показанных в фильме «Брестская крепость». Сразу скажу, что любой грамотный историк понимает ограниченность средств кинематографа. Воспроизвести на экране артподготовку и вообще показать работу артиллерии технически очень сложно, даже невозможно. В Брестской крепости реальным утром 22 июня 1941 года творился самый настоящий ад. По ней били орудия больших калибров и реактивные минометы с зажигательной боевой частью. Последние называются в немецких документах «тактическим чудо-оружием», а солдаты Вермахта называли их — «Штука цу фусс»(пикирующий бомбардировщик пешком). Понятно, что такие прозвища надо было заслужить. Зная все это, не могу не признать, что создателям «Брестской крепости» удалось достаточно реалистично показать шквал огня, обрушивавшийся на советские части. Немецкие самолеты, утром 22 июня 1941 года бросающие бомбы на крепость, конечно, лишние. В начале штурма Брестская крепость не входила в число целей для Люфтваффе. Но общего впечатления реалистичности показанного это не портит.
Также нельзя не сказать, что создатели фильма достаточно внимательно отнеслись к деталям. В руках у защитников крепости не более распространенные ныне пистолеты-пулеметы ППШ, а именно ППД — пистолеты-пулеметы Дегтярева, находившиеся в войсках в реальном июне 1941 года. У одного из героев мы видим самозарядку Токарева(СВТ) с оптическим прицелом. Тут тот случай, когда хочется сказать «Верю!» — перед нами действительно бойцы и командиры Красной армии июня 1941 года. Такие же теплые чувства у историка вызывает польский белый орел на Холмских воротах — на снимках 1941 года он просматривается. Сейчас его нет.
По очевидным причинам, далекими от реализма в фильме оказались танки. Ходовых аутентичных немецких танков у нас немного. Двигающиеся в кадре макеты вызывают некоторые вопросы. Использование немцами на территории крепости танков Pz.III с буквой «G» (Гудериан, т.е. 2-я танковая группа) на броне было теоретически возможно, но документально не подтверждено. Крепость атаковала 45-я пехотная дивизия, которой танки не полагались. Танки группы Гудериана проходили мимо крепости и могли бы быть привлечены к штурму. Подтверждено документально использование немцами «Штурмгешюцев» 201-го батальона штурмовых орудий. Применялись они на северном острове, как раз в районе действий группы майора Гаврилова. Так что танки здесь следует воспринимать как более-менее абстрактные немецкие «бронеобъекты». Появляющийся в финальных сценах немецкий огнеметный танк — однозначно вне времени. Такие машины разъезжали по полю боя на Курской дуге летом 1943 года, но никак не в июне 1941 года.
В одном из интервью продюсер И.Угольников сказал, что «Брестскую крепость» делали «как очень советский фильм». С одной стороны, «советским» фильм назвать с большой натяжкой. В нем жестко показана сдача исчерпавших силы и возможности к сопротивлению защитников. Это действительно было, и включение эпизода со сдачей в фильм, безусловно, делает его правдивее. С другой стороны, фильм И.Угольникова унаследовал не только лучшие, но и худшие черты кинематографа советской эпохи.
К числу последних относится в первую очередь откровенная вампука с высаживающимися из вагонов немцами якобы из подразделения 800-го полка особого назначения «Бранденбург». Они действительно использовали переодевание в советскую униформу. Но применялись роты полка 800 не показанной в фильме говорливой толпой, а мелкими группами с ограниченным временем контакта с противником. К слову далеко не все «бранденбуржцы» владели русским языком.
Конечно, в отличие от Ю.Озерова, И.Угольников не стал усугублять идиотизм происходящего в кадре назначением командиром «Бранденбурга» Отто Скорцени. Но от этого, к сожалению, не легче. Характер действий «бранденбургеров» под Брестом ныне уже известен. Их целью были мосты, причем находящиеся в глубине советской территории, вне цитадели и даже самой крепости. Одним словом «Бранденбург 800» занимался объектами, имеющими значение в масштабах танковой группы, армии и даже группы армий. Соответственно, вести неверной дорогой мелкие подразделения в самой крепости не являлось и не могло являться задачей немецких диверсантов. Тем более никто не стал бы резать электричество и связь вечером 21 июня, когда в клубе шел фильм. В реальности в крепость из штаба 4-й армии в 3.30-3.45 успели передать сигнал тревоги, но располагавшиеся в ней подразделения просто не успели поднять по тревоге и вывести из мышеловки.
Еще одна черта из советского кинематографа — это представление противника некоей абстрактной массой, которая ходит толпами по крепости с неопределенными задачами. Здесь «Брестская крепость» осталась верна канону времен СССР. Тут мы подходим к главному. Основная моя претензия к фильму — это отсутствие в нем четкой и последовательной сюжетной линии или линий. В фильме не обнаруживается противостояния штурмующих и защитников как некоей осмысленной последовательности событий. Т.е. какое-то действие, тактический ход и его результат для тех и других. Более того, многие развешенные в начале или даже середине фильма ружья так и не выстрелили. Попавшие под огонь собственной артиллерии резиновые лодки реально существовавшей немецкой группы Кремера просто мелькнули в кадре. Зачем они немцам при наличии целых мостов, куда плыли — неочевидно незнакомому с подробностями тех событий человеку. В реальности группа немецких саперов под командованием лейтенанта Кремера была направлена на лодках на захват мостов на Мухавце, в обход цитадели. Когда машущие веслами немцы на резиновых лодках продефилировали на экране, я застыл в предвкушении. Думалось, что сейчас нам покажут потопление четырех лодок огнем немецкой же артиллерии, двух — защитниками крепости и поставят жирную точку в эпизоде реально произошедшей гибелью самого Кремера от пули в голову. Но нет, будущие покойники на лодках жизнерадостно удалились в туман.
Еще одним невыстрелившим ружьем стала группа немцев в клубе, переделанном из церкви. Она действительно была окружена, изолирована, но в фильме этот эпизод оборван на полуслове.
С точки зрения истории и тактики, бои за Брестскую крепость вовсе не были маловразумительным хаосом пальбы и взрывов. Все завертелось вокруг простого факта: у штурмующих не было артиллерийских орудий для сокрушения толстых стен старой крепости, возведенных из керамического кирпича с бетонными фрагментами. Это позволило части защитников выжить в огненном вихре тяжелых снарядов и ракет «тактического чудо-оружия». Затем изолированные отряды пограничников и пехотинцев получили группу вооруженных заложников в клубе (церкви) и помогали друг другу огнем. Пока в клубе (церкви) сидели свои, немцы не могли в полную силу применять по цитадели артиллерию. В итоге им потребовалась многоходовая комбинация для получения полного контроля над крепостью.
В своем отчете о штурме командир 45-й пехотной дивизии генерал Франц Шлиппер прямо написал: «26.6 На центральном острове 81-й саперный батальон проводил подготовленный большой подрыв […] устранялась фланкировка против северного острова». Т.е. засевшие в цитадели бойцы до 26 июня косили огнем с фланга немцев, пытавшихся атаковать их товарищей — группу майора Гаврилова на северном острове. Только переход цитадели под контроль немцев и подрывы ее казематов мощными зарядами взрывчатки позволили немцам наконец-то атаковать по всем правилам группу майора Гаврилова. Именно ее заставляли капитулировать 1800-килограммовой авиабомбой 30 июня.
Вся эта достаточно очевидная цепочка событий в фильме упущена. В результате нить повествования постоянно рвется. Почему «Приказ №1» был написан именно 24 июня 1941 года? Как известно, «Приказ №1» — это реальный документ, обнаруженный в крепости и являющийся ныне экспонатом ее музея. В нем был предложен прорыв, точнее пробивание коридора вовне силами примерно роты бойцов, в основанном сержантов. Почему комиссар Фомин (герой П. Деревянко) не написал приказ 22 июня? 23 июня? Авторам фильма понадобилось для этого привлекать некоего спустившегося на парашюте летчика из 123-го истребительного авиаполка. Над крепостью действительно был воздушный бой и его описывают в своих воспоминаниях участники обороны. Однако дело было 22 июня, в первый день войны. Парашютист из фильма — это художественный вымысел, на который, конечно же, имеют право создатели ленты. Он был использован как подпорка постоянно теряющего логику повествования.
Реально наиболее вероятной причиной появления приказа №1 является два события дня 23 июня. С одной стороны, это восстановление связи двух подразделений за счет выбивания немцев из столовой 33-го полка. С другой стороны — это вторжение немцев в цитадель на центральном острове через Тереспольские и Холмские ворота и деблокирование пресловутой группы в церкви св. Николая (клубе). Это вторжение существенно осложнило положение защитников и заставило их идти на прорыв. Одним словом, без высасывания из пальца падающих с неба летчиков все можно объяснить, если вести нормальную сюжетную линию противостояния штурмующих и защитников. История крепости достаточно исследована для расстановки по фильму контрольных точек из реальных фактов и сшивания через них всех сюжетных линий.
Также осталось необъясненным логически хождение группы пограничников лейтенанта Кижеватова (герой А. Мерзликина) плотным строем в штыковую атаку в самом начале боевых действий. В глазах зрителя это выглядит бессмыслицей. Зачем выбегать на открытое пространство, когда можно стрелять по немцам из укрытия? Читавшие книгу С.С.Смирнова «Брестская крепость» могут вспомнить фразу из нее: «Кое-где пирамиды с винтовками были разбиты взрывами или завалены, и многие бойцы остались безоружными». Соответственно про действия пограничников, которые в фильме представлены отрядом Кижеватова, у Смирнова сказано: «Весь первый день пограничники держались в развалинах своей заставы и штыковыми ударами отбрасывали автоматчиков, рвущихся в центр крепости через Тереспольские ворота». Одним словом, каноническое объяснение достаточно простое — не было оружия и патронов. Почему это не объяснено зрителю? Или этот эпизод ввели исключительно для яркой сцены с нежно любимыми отечественными кинематографистами саперными лопатками в качестве холодного оружия? Это если отвлечься от того факта, что по имеющимся сейчас немецким данным штурмующие несли потери почти исключительно от стрелкового оружия. Раны, характерные для рукопашных схваток, у них вообще отсутствовали. Т.е. многочисленные штыковые с саперными лопатками — это, скорее всего, чистая лирика и кинематографичные красивости.
Вообще во время всего киносеанса в голове вертелись титры из детства — «киностудия детских и юношеских фильмов им. Горького». Такое впечатление, что фильм ориентирован именно на эту аудиторию, детей и юношей. Главный герой — подросток. На экране он оказывается владельцем огнестрельного оружия, эффективно его применяет. В конце фильма у него оказывается даже неизвестно откуда взявшийся трофейный «парабеллум». Какой-то терминатор, проходящий там, где погибают взрослые. Хороший персонаж, с которым может себя идентифицировать зритель-тинейджер. Из него же была сделана подпорка для шаткого повествования — своими перемещениями по крепости он связывал сюжетные линии трех разных групп защитников. К слову, при просмотре фильма создается впечатление гибели трех показанных групп примерно в одно время, хотя это совсем не так.
Подростковые нотки проходят через весь фильм. Простой советский киномеханик неожиданно оказывается тонким знатоком вооружения вероятного противника. Он без всяких наставлений быстро справляется с запалом немецкой яйцевидной гранаты М-39. В суровой реальности немецкий терочный воспламенитель существенно отличался по конструкции от аналогичных советских гранат. На гранате отсутствовало хорошо знакомое кольцо. Т.е. даже военнослужащие РККА отнюдь не с первого взгляда смогли бы понять последовательность действий для подрыва гранаты М-39. Здесь же незнакомую технику виртуозно использует гражданский человек.
Из-за отсутствия четко простроенного сюжета фильм кажется затянутым и однообразным. Я не могу сказать, что, выходя из кинозала, пожалел о своем вкладе в сборы «Брестской крепости». Скорее даже наоборот. Но точно также я не могу сказать, что фильм И.Угольникова мне целиком понравился как военному историку. Происходившее в Брестской крепости в июне 1941 года было с одной стороны проще, с другой стороны — гораздо страшнее того, что мы видели на экране. Тем не менее, первый и очень важный шаг с появлением «Брестской крепости» сделан — из коротких штанишек кино про фантазийных гоблинов из заградотрядов мы выросли. В этом «Брестская крепость» — этапный, а не проходной фильм. Нужно делать следующий шаг — снимать все же не «советские», а современные фильмы о войне.
Взято отсюда по наводке от sanitareugen.