12.05.2011 в 22:58
Пишет N.K.V.D.:фантастический рассказ
Они могут вернуться
Сентябрьское солнышко во Львове совсем не то, что солнце в Питере.
Оно здесь ласковое, нежное, словно котенок, коснувшийся мягкой лапкой лица...
Павел жмурился на скамеечке возле ратуши.
Под правой рукой медленно нагревалось под этим же солнышком черниговское нефильтрованное 'Бiла нiч'. Хорошее пиво, доброе... Черное, на кориандре настоянное... Паша любил темное пиво.
Но он не спешил его пить, наслаждаясь гомоном Рынка. 'Пусть нагревается... Успею...'
Все же Львов - южный город. После мокрого Питера он казался раем.
читать дальшеУдивительная же штука - жизнь. Еще двенадцать часов назад Паша шел по Гражданке домой, ежась под мелким, словно его кто-то там наверху мелким ситом просеял, дождем. А вот и не дошел. Минибук нервно заиграл 'Рассветом Славян' Кинчева-младшего. Главвред, мать его...
И ровно через пять минут Павел развернулся и зашагал обратно к метро. А еще через два часа он уже проходил регистрацию на авиарейс 'Санкт-Петербург-Киев'.
И в итоге Паша сидел у львовской ратуши, что на площади Рынок и грелся на солнце, ожидая пресс-конференции в мэрии, оставив старенький прокатный аэрокар за углом.
Западенские свидомиты, наконец-то, сообразили отделиться от Киева. Правда, Киев сначала ерепенился, обещая ввести войска в Галицийскую республику, но Евросоюз, подначиваемый поляками, цыкнул на Раду. Европу, неожиданно, поддержала и Россия. Еще бы... Пребывание русских миротворческих сил ООН сверх оговоренного срока в Харькове и Донецке тоже требовало легитимизации. Да и турки, со своим новым Крымским вилайетом тоже были тут как тут.
Сегодня должна была состояться совместная пресс-конференция президента Новой Галиции и президента Речи Посполитой.
Польские войска ожидали окончания трансляции, чтобы перейти границу.
И вообще - в Европе было опять неспокойно. Канцлер Германии Мориц Ататюрк все настойчивее призывал к пересмотру границ - Бреслау, Данциг, Мемель, Эльзас - старые, пахнущие порохом, слова вновь замелькали в новостных лентах.
И Россия опять лавировала в мировой политике, как и сто лет назад.
Хотите Кенигсберг обратно? Ладушки... Что там насчет Ревеля, Риги и Югороссии? Да черт с ним с Гельсингфорсом... Это потом решим... Это кто там Россию за курильский хвост кусает? Мен на мен - мы вам четыре острова - вы нам Манчжурию. А причем тут Китай? Китаю мы Корею предложим. А этих-то кто спросит?
Батько! Да вернем мы вам Вильно, вернем! Вот только терочки с камрадом Морицем по Польше закончим...
Тихо! Польша, тихо! Ой, вы не Польша, вы Речь Посполита... Запамятовали... Давай-ка белорусам Литву бывшую, а вам за это Галицию. М? Как раскладец? Да на кой шляхетству нищее Вильно, когда во Львове, виноваты - в Лемберге, конечно - нефть есть?
Хитросплетения политики привели к тому, что сегодня должно было состояться подписание союзнического договора между Речью и Галицийской республикой. А по факту хитроумное присоединение Львова к Польше.
Собкор питерского интернет-журнала 'Ты и политика' Павел Слободчиков высиживал время на лавочке, совершенно не торопясь в Ратушу. Успеется...
Он достал пачку 'Честерфилда'. Ухмыльнувшись, прочитал смешную, для русского глаза, надпись:
'Курiння призводить до серцево-судинних захворювань та раку легенiв'
Рак легенив... Писали бы уже по-польски, что ли... Перевернул пачку. 'ЗАТ Джей Тi Iнтернешнл Украiна'. Тьфу! Впрочем, у нас не лучше...
Достал сигарету.
Закурил, пуская голубоватую струю дыма в украинское солнце. Нет... Уже в польское. По факту, не по документу...
Потом посмотрел на часы. Через тридцать минут начало. Пора идти. И только он привстал со скамейки..
На площадь ворвался старый грузовик. Настолько старый, что Павел его видел только по телевизору девятого мая. Когда крутили старые советские фильмы. А нет... Еще раз видел в Ростове-на-Дону, на какой-то реконструкции, посвященной не то первому, не то второму освобождению города от фашистских захватчиков.
Полуторка - всплыло в памяти Павла.
Он схватил фотоаппарат. Конференция конференцией, а лишний репортаж о жизни львовян - тьфу! лембержцев! - не помешает.
Вот до чего же техника дошла! Щелкаешь, а фотоаппарат через спутник, почти моментально, отправляет снимки на твой персональный сервер, где они и хранятся. Потом - в тишине и спокойствии - он уже и обработает их для журнала...
Зум автоматически наехал на медленный грузовик...
Паша едва не уронил умную машинку.
В кузове сидели красноармейцы с трехлинейками.
Машина резко тормознула. Солдаты попрыгали на брусчатку.
Точно красноармейцы! Даже с трехлинейками!
Паша историей не увлекался, но эти образы запечатлились еще с самого детства. С тех самых древних, еще не объемных, но таких клевых фильмов - 'Мы из будущего', 'На безымянной высоте', 'Штрафбат'...
Точно! Рядовые в петлицах, а офицер с погонами!
'Наши в городе?' - мелькнула судорожная мысль и тут же погасла, а сердце успокоилось.
Паша вдруг вспомнил, что именно в этот день - семнадцатого сентября - во Львове каждый год проходила флэшмоб акция. 'Защити свой город от русских большевиков'. Кажется, так называется... точно! Юбилей же сегодня! Сто лет!
Флешмоберы весело наставляли винтовки на прохожих и что-то орали, размахивая красными тряпками.
Орали по-русски, украински, польски и вообще неизвестно на каком.
- Хай живэ вильна Галичина!
- Юсср - ЮдеССР!
- Рятуйте, громадяне! Радяньска влада вернулася!
- Що ты бачив, потвора хохольска?
- Панове! Геть до хаты, прийшлы солдати!
Шустро подкатил еще один грузовичок. Издал неприличный звук карбюратором и выпернул густое облако синего дыма.
В кузове взвизгнули три девицы, едва удержавшись за борта. Девицы были в ночнушках на голое тело.
Флешмоберы с радостным гоготанием, облапливая тела девок, сняли их из кузова, а потом стали вытаскивать ящики с водкой.
Бойко скручивая пробки с бутылок, флешмоберы отпивали по глотку из каждой и всучивали початые бутылки прохожим.
Те, как правило, отказывались, но 'красноармейцы' - в случае отказа - направляли штыки в сторону прохожего и заставляли того отпивать.
Пашу аж передернуло. На такой жаре - а плюс двадцать пять в сентябре для питерского жителя неимоверная жара - пить теплую водку...
Зато каждого отпившего целовали девки в ночнушках.
В это же самое время двое флэшмоберов растягивали белый транспарант с красными, стилизованными под кровь, буквами.
'НКВС повернулося!! Рятуйтесь!'
Паша прикинул. Транспарант как раз должен был быть виден из окон, где через пятнадцать уже минут должно было состояться подписание протоколов.
Грамотно работают, молодцы!
Паша оценил работу коллег по пиар-цеху. Хоть и по другую сторону, а работают профессионально, не отнять...
Один из 'красноармейцев' заметил прищур Паши и направился к нему - одной рукой протягивая водку, второй - макет нагана. Голова его была ненатурально забинтована
- Пiй, хохол!! - Глаза были веселы и бешены.
Паша вежливо отказался на ломаном немецком:
- Данке шён. Их ферштее нихт!
'Красноармеец' на мгновение остановился, словно напоровшись на стену. А потом заорал своим:
- Ой, бачьте! Нiмец! Свiй! Слухай, нiмець, я свiй. Це все - маскарад! Андестенд ю? Маскарад! А ти випей з нами, выпей!
Паша, взял бутылку и приложился к горлышку губами, сделав вид, что глотнул:
- От ты бач, нiмець! От як нас москали и спаивули! Поняв?
Паша кивнул, деланно поморщившись. Вдруг глаза флэшмобера широко открылись, а на плечо журналиста легла твердая рука.
Он оглянулся.
Перед ним стоял почти такой же 'красноармеец', но...
Но форма на нем сидела не мешком, на груди его сверкал какой-то орден да и глаза были какие-то другие. Не такие сумасшедшие. Серо-голубые. Спокойные...
- Schprechen Sie russisch?
- Конечно... - неожиданно для самого себя ответил Павел. - Я вообще-то и есть русский...
- Gut... Тьфу! Хорошо. Отойдите в сторону...
- Товарищ лейтенант, - подбежал к орденоносцу какой-то усатый солдат. Тоже... Не такой, как те клоуны... Вон... И с приклада лак вытерт... - Перекрыли мы подходы...
'Лейтенант' что-то ответил, но Павел услышать не успел. С невероятным грохотом и лязганием на площадь вползали танки.
Древние танки.
Таких не то что не делают, такие уже и не ездят... Только в кино... Да, да... Именно такие входили в Берлин в оскароносном 'Утомленные солнцем-четыре'. Там еще от "дружественного огня" американских 'Шерманов' целый полк таких сгорел... Или дивизия? Только красных парусов не хватает...
Да что же это...
На площади завизжали, заорали, раздалась очередь из пулемета.
Но вновь прибывшие красноармейцы - флешмоберами их у Паши не то что язык, мозг отказывался почему-то называть. И только пальцы профессионально-бессознательно щелкали затвором фотоаппарата, снимая происходящее.
А снимать было что.
С вновь прибывших грузовиков спрыгивали солдаты с длинными винтовками, только настоящими, не как у тех... Паша чувствовал - не понимал, а именно чувствовал - они настоящие! Танки, повинуясь флажкам одетого в черный комбинезон какого-то солдата, перекрыли улицы, пропустив лишь человек двадцать на конях и в буденновках.
Конники грамотно оттеснили толпу гражданских от флэшмоберов. Выстрелы неожиданно прекратились.
Лейтенант ловко забрался на грузовик.
Толпа затихла.
А где-то вдали бахнул взрыв.
И люди, почти одновременно выдохнув, сели на корточки.
Лейтенант усмехнулся.
- Товарищи львовяне! - крикнул он и поперхнулся. Кашлянул несколько раз. Потом глотнул из запыленной фляги.
'Это не пиар...' - мелькнула мысль в голове журналиста. 'До такого даже пиарщики не додумаются...'
- Товарищи львовяне! Советская власть вернулась!
Он замолчал, ожидая реакции от толпы. Но толпа почему-то молчала.
- Вернулась она раз и навсегда. Львов никогда не будет немецким, польским или еще каким! С этого момента власть переходит в руки Совета рабочих и крестьянских депутатов!
- Яких-яких? - переспросил кто-то из пьяных флешмоберов, плотно прижатых бойцами к стене дома. Прямо под их транспарантом.
- Рабочих и крестьянских, - повторил лейтенант. Прошу вас сейчас разойтись по домам и не выходить до наведения порядка в городе. Красной армией ведутся бои с польскими частями. Мы не хотим причинить вред мирному населению и надеемся прекратить огонь в течение двадцати четырех часов.
Потом он что-то неразборчиво сказал тому усатому солдату и тот, придерживая винтовку, побежал расталкивая мощными плечами людей.
- Выход будет идти через контрольно-пропускной пункт на улице Русской. Все понятно? Идти по улице Русской!
- А нам в другую сторону! - крикнул кто-то из толпы.
- Ничего... Потерпите... - ухмыльнулся лейтенант. - И хотелось бы предупредить, в городе действуют банды провокаторов, типа этих.
Он небрежно кивнул на флэшмоберов.
- Граждане! Будьте бдительны!
Потом он спрыгнул с грузовика и жестом подозвал к себе совершенно ошалевшего Павла.
- Со мной пойдешь, - тоном, с которым соглашаются, сказал лейтенант.
Они подошли к маленькой кучке задержанных клоунов.
- Значит так... За контрреволюционную агитацию, по статье пятьдесят восемь дробь десять и пятьдесят восемь дробь семь, вы передаетесь под юрисдикцию органов НКВД.
Лейтенант покосился на транспарант.
- Какая контрреволюционная агитация? Вы что? - выкрикнул кто-то из группы 'лжекрасноармейцев'. Павел отметил, что крикнули на совершенно чистом русском языке.
- Дискредитация образа красноармейца, нарушение общественного порядка, распитие спиртных напитков, ношение огнестрельного оружия... - парировал лейтенант.
- Это макеты... - всхлипнул тот же голос.
- А с этим органы разберутся. Сержант! По грузовикам их! А вы, девицы, стоять!
Бойцы оттеснили штыками трех девиц в ночнушках.
- Проститутки?
- Студентки мы... - пискнула самая смелая из девок, судорожно прикрывая полураспахнутое декольте.
- Проститутки вы. Кто ж еще в ночном белье будет на людях днем расхаживать. Сколько заплатили? - в ледяном взгляде лейтенанта не было ничего мужского, похотливого.
- Сто гривен... За акцию...
- Дешевки... - Лейтенант дернул щекой и сплюнул под босые ноги девок. - Сержант. Этих в отдельную машину. И смотри там!
- Да на кой они нам, лядящие! - скривился сержант. - Через них поди полгорода прошло... Тьфу!
И, вполне искренне, сплюнул тоже.
- Стой! Этого... В погонах сюда давай!
Два рядовых подтащили под руки единственного из ряженых, который был в погонах.
- Поляк? - сердито спросил лейтенант.
- Да что вы! Укр... Русский я!
- Белогвардеец, что ли?
- Эээ... Я...
- В золотых погонах-то почему?
- Какую уж форму выдали в театре... - виновато пожал 'золотопогонными' плечами пацан.
- В театре... - хмыкнул лейтенант. - Лицедеи... Ладно, тащите его.
- Подождите... господин... товарищ... А что мне будет? - отчаянно закричал зайцем пацан, которого потащили солдаты.
- Социальная справедливость тебе будет, - буркнул себе под нос лейтенант и тут же забыл про ряженого.
А потом лейтенант повернулся к Павлу:
- Откуда?
- Из Питера. Эээ... Санкт-Петербурга. Журналист я.
- Из Ленинграда, что ли?
- Да. То есть, так точно!
- Лети домой, репортер! - отвернулся лейтенант.
- Подождите, - схватил его за руку Павел. - А с этими, что будет?
Он показал на зареванных флэшмобовцев, которых, подталкивая штыками и прикладами, красноармейцы сажали в полуторки.
- Там разберутся, - посмотрел на него лейтенант и неожиданно улыбнулся. Хорошо так, открыто улыбнулся. - Отработают где-нибудь на лесоповалах лет по пять и заново жить начнут. Подумаешь... Еще спасибо скажут, Знали бы они что тут через пару лет начнется...
- А что?
- Не твоего ума дело! - отрезал внезапно посуревший лейтенант.
- А мне-то что делать? - внезапно испугался журналист.
- Домой летите и пишите, - пожал плечами командир.
- Что писать-то??
- Пишите... - тут лейтенант призадумался. - Пишите, что русские вернулись.
Павел зашагал мимо грузовиков с проститутками и пьяными студентами, а потом вспохватился и побежал обратно. К лейтенанту:
- Товарищ лейтенант, а товарищ лейтенант!
- Что? - сердито обернулся тот. - Летите, товарищ журналист. Не задерживайте!
- Фамилия у вас какая, мне ж про вас писать!
Лейтенант вдруг покраснел, как могут краснеть только блондины с тонкой кожей:
- Да обычная у меня фамилия. Советская. Турсунбаев я. Запомните?
Потом резко отвернулся и закричал:
- Иванов, Гонгуладзе, Барабаш! Я же сказал девок отдельно сажать!
Павел улыбнулся и зашагал к взятому напрокат аэрокару. Действительно... Русские вернулись!
URL записиОни могут вернуться
Сентябрьское солнышко во Львове совсем не то, что солнце в Питере.
Оно здесь ласковое, нежное, словно котенок, коснувшийся мягкой лапкой лица...
Павел жмурился на скамеечке возле ратуши.
Под правой рукой медленно нагревалось под этим же солнышком черниговское нефильтрованное 'Бiла нiч'. Хорошее пиво, доброе... Черное, на кориандре настоянное... Паша любил темное пиво.
Но он не спешил его пить, наслаждаясь гомоном Рынка. 'Пусть нагревается... Успею...'
Все же Львов - южный город. После мокрого Питера он казался раем.
читать дальшеУдивительная же штука - жизнь. Еще двенадцать часов назад Паша шел по Гражданке домой, ежась под мелким, словно его кто-то там наверху мелким ситом просеял, дождем. А вот и не дошел. Минибук нервно заиграл 'Рассветом Славян' Кинчева-младшего. Главвред, мать его...
И ровно через пять минут Павел развернулся и зашагал обратно к метро. А еще через два часа он уже проходил регистрацию на авиарейс 'Санкт-Петербург-Киев'.
И в итоге Паша сидел у львовской ратуши, что на площади Рынок и грелся на солнце, ожидая пресс-конференции в мэрии, оставив старенький прокатный аэрокар за углом.
Западенские свидомиты, наконец-то, сообразили отделиться от Киева. Правда, Киев сначала ерепенился, обещая ввести войска в Галицийскую республику, но Евросоюз, подначиваемый поляками, цыкнул на Раду. Европу, неожиданно, поддержала и Россия. Еще бы... Пребывание русских миротворческих сил ООН сверх оговоренного срока в Харькове и Донецке тоже требовало легитимизации. Да и турки, со своим новым Крымским вилайетом тоже были тут как тут.
Сегодня должна была состояться совместная пресс-конференция президента Новой Галиции и президента Речи Посполитой.
Польские войска ожидали окончания трансляции, чтобы перейти границу.
И вообще - в Европе было опять неспокойно. Канцлер Германии Мориц Ататюрк все настойчивее призывал к пересмотру границ - Бреслау, Данциг, Мемель, Эльзас - старые, пахнущие порохом, слова вновь замелькали в новостных лентах.
И Россия опять лавировала в мировой политике, как и сто лет назад.
Хотите Кенигсберг обратно? Ладушки... Что там насчет Ревеля, Риги и Югороссии? Да черт с ним с Гельсингфорсом... Это потом решим... Это кто там Россию за курильский хвост кусает? Мен на мен - мы вам четыре острова - вы нам Манчжурию. А причем тут Китай? Китаю мы Корею предложим. А этих-то кто спросит?
Батько! Да вернем мы вам Вильно, вернем! Вот только терочки с камрадом Морицем по Польше закончим...
Тихо! Польша, тихо! Ой, вы не Польша, вы Речь Посполита... Запамятовали... Давай-ка белорусам Литву бывшую, а вам за это Галицию. М? Как раскладец? Да на кой шляхетству нищее Вильно, когда во Львове, виноваты - в Лемберге, конечно - нефть есть?
Хитросплетения политики привели к тому, что сегодня должно было состояться подписание союзнического договора между Речью и Галицийской республикой. А по факту хитроумное присоединение Львова к Польше.
Собкор питерского интернет-журнала 'Ты и политика' Павел Слободчиков высиживал время на лавочке, совершенно не торопясь в Ратушу. Успеется...
Он достал пачку 'Честерфилда'. Ухмыльнувшись, прочитал смешную, для русского глаза, надпись:
'Курiння призводить до серцево-судинних захворювань та раку легенiв'
Рак легенив... Писали бы уже по-польски, что ли... Перевернул пачку. 'ЗАТ Джей Тi Iнтернешнл Украiна'. Тьфу! Впрочем, у нас не лучше...
Достал сигарету.
Закурил, пуская голубоватую струю дыма в украинское солнце. Нет... Уже в польское. По факту, не по документу...
Потом посмотрел на часы. Через тридцать минут начало. Пора идти. И только он привстал со скамейки..
На площадь ворвался старый грузовик. Настолько старый, что Павел его видел только по телевизору девятого мая. Когда крутили старые советские фильмы. А нет... Еще раз видел в Ростове-на-Дону, на какой-то реконструкции, посвященной не то первому, не то второму освобождению города от фашистских захватчиков.
Полуторка - всплыло в памяти Павла.
Он схватил фотоаппарат. Конференция конференцией, а лишний репортаж о жизни львовян - тьфу! лембержцев! - не помешает.
Вот до чего же техника дошла! Щелкаешь, а фотоаппарат через спутник, почти моментально, отправляет снимки на твой персональный сервер, где они и хранятся. Потом - в тишине и спокойствии - он уже и обработает их для журнала...
Зум автоматически наехал на медленный грузовик...
Паша едва не уронил умную машинку.
В кузове сидели красноармейцы с трехлинейками.
Машина резко тормознула. Солдаты попрыгали на брусчатку.
Точно красноармейцы! Даже с трехлинейками!
Паша историей не увлекался, но эти образы запечатлились еще с самого детства. С тех самых древних, еще не объемных, но таких клевых фильмов - 'Мы из будущего', 'На безымянной высоте', 'Штрафбат'...
Точно! Рядовые в петлицах, а офицер с погонами!
'Наши в городе?' - мелькнула судорожная мысль и тут же погасла, а сердце успокоилось.
Паша вдруг вспомнил, что именно в этот день - семнадцатого сентября - во Львове каждый год проходила флэшмоб акция. 'Защити свой город от русских большевиков'. Кажется, так называется... точно! Юбилей же сегодня! Сто лет!
Флешмоберы весело наставляли винтовки на прохожих и что-то орали, размахивая красными тряпками.
Орали по-русски, украински, польски и вообще неизвестно на каком.
- Хай живэ вильна Галичина!
- Юсср - ЮдеССР!
- Рятуйте, громадяне! Радяньска влада вернулася!
- Що ты бачив, потвора хохольска?
- Панове! Геть до хаты, прийшлы солдати!
Шустро подкатил еще один грузовичок. Издал неприличный звук карбюратором и выпернул густое облако синего дыма.
В кузове взвизгнули три девицы, едва удержавшись за борта. Девицы были в ночнушках на голое тело.
Флешмоберы с радостным гоготанием, облапливая тела девок, сняли их из кузова, а потом стали вытаскивать ящики с водкой.
Бойко скручивая пробки с бутылок, флешмоберы отпивали по глотку из каждой и всучивали початые бутылки прохожим.
Те, как правило, отказывались, но 'красноармейцы' - в случае отказа - направляли штыки в сторону прохожего и заставляли того отпивать.
Пашу аж передернуло. На такой жаре - а плюс двадцать пять в сентябре для питерского жителя неимоверная жара - пить теплую водку...
Зато каждого отпившего целовали девки в ночнушках.
В это же самое время двое флэшмоберов растягивали белый транспарант с красными, стилизованными под кровь, буквами.
'НКВС повернулося!! Рятуйтесь!'
Паша прикинул. Транспарант как раз должен был быть виден из окон, где через пятнадцать уже минут должно было состояться подписание протоколов.
Грамотно работают, молодцы!
Паша оценил работу коллег по пиар-цеху. Хоть и по другую сторону, а работают профессионально, не отнять...
Один из 'красноармейцев' заметил прищур Паши и направился к нему - одной рукой протягивая водку, второй - макет нагана. Голова его была ненатурально забинтована
- Пiй, хохол!! - Глаза были веселы и бешены.
Паша вежливо отказался на ломаном немецком:
- Данке шён. Их ферштее нихт!
'Красноармеец' на мгновение остановился, словно напоровшись на стену. А потом заорал своим:
- Ой, бачьте! Нiмец! Свiй! Слухай, нiмець, я свiй. Це все - маскарад! Андестенд ю? Маскарад! А ти випей з нами, выпей!
Паша, взял бутылку и приложился к горлышку губами, сделав вид, что глотнул:
- От ты бач, нiмець! От як нас москали и спаивули! Поняв?
Паша кивнул, деланно поморщившись. Вдруг глаза флэшмобера широко открылись, а на плечо журналиста легла твердая рука.
Он оглянулся.
Перед ним стоял почти такой же 'красноармеец', но...
Но форма на нем сидела не мешком, на груди его сверкал какой-то орден да и глаза были какие-то другие. Не такие сумасшедшие. Серо-голубые. Спокойные...
- Schprechen Sie russisch?
- Конечно... - неожиданно для самого себя ответил Павел. - Я вообще-то и есть русский...
- Gut... Тьфу! Хорошо. Отойдите в сторону...
- Товарищ лейтенант, - подбежал к орденоносцу какой-то усатый солдат. Тоже... Не такой, как те клоуны... Вон... И с приклада лак вытерт... - Перекрыли мы подходы...
'Лейтенант' что-то ответил, но Павел услышать не успел. С невероятным грохотом и лязганием на площадь вползали танки.
Древние танки.
Таких не то что не делают, такие уже и не ездят... Только в кино... Да, да... Именно такие входили в Берлин в оскароносном 'Утомленные солнцем-четыре'. Там еще от "дружественного огня" американских 'Шерманов' целый полк таких сгорел... Или дивизия? Только красных парусов не хватает...
Да что же это...
На площади завизжали, заорали, раздалась очередь из пулемета.
Но вновь прибывшие красноармейцы - флешмоберами их у Паши не то что язык, мозг отказывался почему-то называть. И только пальцы профессионально-бессознательно щелкали затвором фотоаппарата, снимая происходящее.
А снимать было что.
С вновь прибывших грузовиков спрыгивали солдаты с длинными винтовками, только настоящими, не как у тех... Паша чувствовал - не понимал, а именно чувствовал - они настоящие! Танки, повинуясь флажкам одетого в черный комбинезон какого-то солдата, перекрыли улицы, пропустив лишь человек двадцать на конях и в буденновках.
Конники грамотно оттеснили толпу гражданских от флэшмоберов. Выстрелы неожиданно прекратились.
Лейтенант ловко забрался на грузовик.
Толпа затихла.
А где-то вдали бахнул взрыв.
И люди, почти одновременно выдохнув, сели на корточки.
Лейтенант усмехнулся.
- Товарищи львовяне! - крикнул он и поперхнулся. Кашлянул несколько раз. Потом глотнул из запыленной фляги.
'Это не пиар...' - мелькнула мысль в голове журналиста. 'До такого даже пиарщики не додумаются...'
- Товарищи львовяне! Советская власть вернулась!
Он замолчал, ожидая реакции от толпы. Но толпа почему-то молчала.
- Вернулась она раз и навсегда. Львов никогда не будет немецким, польским или еще каким! С этого момента власть переходит в руки Совета рабочих и крестьянских депутатов!
- Яких-яких? - переспросил кто-то из пьяных флешмоберов, плотно прижатых бойцами к стене дома. Прямо под их транспарантом.
- Рабочих и крестьянских, - повторил лейтенант. Прошу вас сейчас разойтись по домам и не выходить до наведения порядка в городе. Красной армией ведутся бои с польскими частями. Мы не хотим причинить вред мирному населению и надеемся прекратить огонь в течение двадцати четырех часов.
Потом он что-то неразборчиво сказал тому усатому солдату и тот, придерживая винтовку, побежал расталкивая мощными плечами людей.
- Выход будет идти через контрольно-пропускной пункт на улице Русской. Все понятно? Идти по улице Русской!
- А нам в другую сторону! - крикнул кто-то из толпы.
- Ничего... Потерпите... - ухмыльнулся лейтенант. - И хотелось бы предупредить, в городе действуют банды провокаторов, типа этих.
Он небрежно кивнул на флэшмоберов.
- Граждане! Будьте бдительны!
Потом он спрыгнул с грузовика и жестом подозвал к себе совершенно ошалевшего Павла.
- Со мной пойдешь, - тоном, с которым соглашаются, сказал лейтенант.
Они подошли к маленькой кучке задержанных клоунов.
- Значит так... За контрреволюционную агитацию, по статье пятьдесят восемь дробь десять и пятьдесят восемь дробь семь, вы передаетесь под юрисдикцию органов НКВД.
Лейтенант покосился на транспарант.
- Какая контрреволюционная агитация? Вы что? - выкрикнул кто-то из группы 'лжекрасноармейцев'. Павел отметил, что крикнули на совершенно чистом русском языке.
- Дискредитация образа красноармейца, нарушение общественного порядка, распитие спиртных напитков, ношение огнестрельного оружия... - парировал лейтенант.
- Это макеты... - всхлипнул тот же голос.
- А с этим органы разберутся. Сержант! По грузовикам их! А вы, девицы, стоять!
Бойцы оттеснили штыками трех девиц в ночнушках.
- Проститутки?
- Студентки мы... - пискнула самая смелая из девок, судорожно прикрывая полураспахнутое декольте.
- Проститутки вы. Кто ж еще в ночном белье будет на людях днем расхаживать. Сколько заплатили? - в ледяном взгляде лейтенанта не было ничего мужского, похотливого.
- Сто гривен... За акцию...
- Дешевки... - Лейтенант дернул щекой и сплюнул под босые ноги девок. - Сержант. Этих в отдельную машину. И смотри там!
- Да на кой они нам, лядящие! - скривился сержант. - Через них поди полгорода прошло... Тьфу!
И, вполне искренне, сплюнул тоже.
- Стой! Этого... В погонах сюда давай!
Два рядовых подтащили под руки единственного из ряженых, который был в погонах.
- Поляк? - сердито спросил лейтенант.
- Да что вы! Укр... Русский я!
- Белогвардеец, что ли?
- Эээ... Я...
- В золотых погонах-то почему?
- Какую уж форму выдали в театре... - виновато пожал 'золотопогонными' плечами пацан.
- В театре... - хмыкнул лейтенант. - Лицедеи... Ладно, тащите его.
- Подождите... господин... товарищ... А что мне будет? - отчаянно закричал зайцем пацан, которого потащили солдаты.
- Социальная справедливость тебе будет, - буркнул себе под нос лейтенант и тут же забыл про ряженого.
А потом лейтенант повернулся к Павлу:
- Откуда?
- Из Питера. Эээ... Санкт-Петербурга. Журналист я.
- Из Ленинграда, что ли?
- Да. То есть, так точно!
- Лети домой, репортер! - отвернулся лейтенант.
- Подождите, - схватил его за руку Павел. - А с этими, что будет?
Он показал на зареванных флэшмобовцев, которых, подталкивая штыками и прикладами, красноармейцы сажали в полуторки.
- Там разберутся, - посмотрел на него лейтенант и неожиданно улыбнулся. Хорошо так, открыто улыбнулся. - Отработают где-нибудь на лесоповалах лет по пять и заново жить начнут. Подумаешь... Еще спасибо скажут, Знали бы они что тут через пару лет начнется...
- А что?
- Не твоего ума дело! - отрезал внезапно посуревший лейтенант.
- А мне-то что делать? - внезапно испугался журналист.
- Домой летите и пишите, - пожал плечами командир.
- Что писать-то??
- Пишите... - тут лейтенант призадумался. - Пишите, что русские вернулись.
Павел зашагал мимо грузовиков с проститутками и пьяными студентами, а потом вспохватился и побежал обратно. К лейтенанту:
- Товарищ лейтенант, а товарищ лейтенант!
- Что? - сердито обернулся тот. - Летите, товарищ журналист. Не задерживайте!
- Фамилия у вас какая, мне ж про вас писать!
Лейтенант вдруг покраснел, как могут краснеть только блондины с тонкой кожей:
- Да обычная у меня фамилия. Советская. Турсунбаев я. Запомните?
Потом резко отвернулся и закричал:
- Иванов, Гонгуладзе, Барабаш! Я же сказал девок отдельно сажать!
Павел улыбнулся и зашагал к взятому напрокат аэрокару. Действительно... Русские вернулись!
(c.) Ивакин Алексей Геннадьевич