@темы: Юмор, Рисунки

---

Пульт - звуковая отвертка, сука, дорог!

@темы: Сериалы, Негатив

---

@темы: Юмор, Цитаты

---

..Поймал себя на мысли, что весьма давненько не наблюдал в информационном пространстве фамилию "Зюганов". И это при наличии движняка в хохляндии и моих нередких копаний по "левым" сайтам.

@темы: Политика внутренняя, Мысли вслух

---

Наука Плоского мира..

Плоский Мир — это логичная и вполне развитая Вселенная со своими собственными законами и вполне реальными людьми, населяющими ее, несмотря на существенные различия между законами их мира и нашего. Многие из них даже обладают настоящим здравомыслием, а здравомыслие, как известно, — это естественный враг науки.


Были и другие причины для беспокойства… Например, что если эксперимент пройдет слишком успешно и запустит цепную реакцию, которая затронет не только уран-235, используемый в эксперименте, но и вообще весь уран на Земле? Может ли загореться атмосфера? Расчеты показывали: вероятно, нет. К тому же были серьезные опасения, что если Союзники не смогут быстро решить проблему ядерного распада, Германия может их опередить. Либо мы взорвем мир, либо это сделают наши враги — в такой ситуации выбор очевиден.


Наука разработала весьма странный взгляд на Вселенную. Она считает, что Вселенная существует благодаря законам. Законам, которые не нарушаются никогда. И законы эти оставляют не слишком много пространства для божественного вмешательства.


Будучи людьми, мы придумали множество полезных разновидностей лжи. Есть «ложь для детей» («говори столько, сколько они смогут понять»), есть «ложь для начальника» («говори столько, сколько им нужно знать»), «ложь для родителей» («они не волнуются о том, чего не знают») и — по самым разным причинам — «ложь для самих себя». «Ложь для детей» — всего-навсего преобладающая и необходимая разновидность лжи. Университеты нередко сталкиваются с умными и квалифицированными выпускниками школ, которые впадают в состояние шока, узнав, что биология или физика — это не совсем то, чему их учили все это время. «Да, но вам необходимо было понять это», — отвечают им — «чтобы теперь мы могли объяснить вам, почему это не совсем правда». Учителям Плоского Мира это прекрасно известно, чем они и пользуются, показывая, что университеты — это на самом деле кладовки знаний: студенты приходят туда из школы, будучи уверены в том, что знают практически все и уходят, уверенные в том, что не знают практически ничего. Так куда же девается все знание? Разумеется, оно переходит в университет, где его аккуратно высушивают и помещают на хранение.


Помимо усовершенствования хомута, Средневековье также создало благоприятную почву для развития знаний, которые позднее легли в основу химии. В течение нескольких столетий процветала ее прародительница алхимия: люди обнаружили, что если смешать и нагреть какие-нибудь вещества, или облить их кислотой, или растворить в воде и подождать, то происходят странные явления. Можно получить забавные запахи, взрывы, пузыри и жидкости, меняющие цвет. Из чего бы ни состояла Вселенная, было ясно: это можно было превратить во что-нибудь другое, если только знать подходящий рецепт. Или, лучше сказать, «заклинание», потому что алхимия во многом была похожа на волшебство со своими особыми рецептами и ритуалами. Многие из них действительно работали, но никакой единой теории, объясняющей эти превращения, не существовало.


Орангутан казался самой естественной формой, которую может принять библиотекарь.

запись создана: 05.03.2014 в 04:38

@темы: Книги, Цитаты

---

05.03.2014 в 17:23

Пишет  D is Daniel:

(462)

03.03.2014 в 16:23

Пишет  Кристалл хрусталя:

Людмила Петрановская "А теперь прозой" (о том, как передаётся травма в поколениях).
Видимо, не отцепится это все от меня, пока не напишется. Сдаюсь и пишу.
Как же она все-таки передается, травма?
Понятно, что можно всегда все объяснить «потоком», «переплетениями», «родовой памятью» и т. д. , и, вполне возможно, что совсем без мистики и не обойдешься, но если попробовать? Взять только самый понятный, чисто семейный аспект, родительско-детские отношения, без политики и идеологии. О них потом как-нибудь.
Живет себе семья. Молодая совсем, только поженились, ждут ребеночка. Или только родили. А может, даже двоих успели. Любят, счастливы, полны надежд. И тут случается катастрофа. Маховики истории сдвинулись с места и пошли перемалывать народ. Чаще всего первыми в жернова попадают мужчины. Революции, войны, репрессии – первый удар по ним.
И вот уже молодая мать осталась одна. Ее удел – постоянная тревога, непосильный труд (нужно и работать, и ребенка растить), никаких особых радостей. Похоронка, «десять лет без права переписки», или просто долгое отсутствие без вестей, такое, что надежда тает. Может быть, это и не про мужа, а про брата, отца, других близких. Каково состояние матери? Она вынуждена держать себя в руках, она не может толком отдаться горю. На ней ребенок (дети), и еще много всего. Изнутри раздирает боль, а выразить ее невозможно, плакать нельзя, «раскисать» нельзя. И она каменеет. Застывает в стоическом напряжении, отключает чувства, живет, стиснув зубы и собрав волю в кулак, делает все на автомате. Или, того хуже, погружается в скрытую депрессию, ходит, делает, что положено, хотя сама хочет только одного – лечь и умереть. Ее лицо представляет собой застывшую маску, ее руки тяжелы и не гнутся. Ей физически больно отвечать на улыбку ребенка, она минимизирует общение с ним, не отвечает на его лепет. Ребенок проснулся ночью, окликнул ее – а она глухо воет в подушку. Иногда прорывается гнев. Он подполз или подошел, теребит ее, хочет внимания и ласки, она когда может, отвечает через силу, но иногда вдруг как зарычит: «Да, отстань же», как оттолкнет, что он аж отлетит. Нет, она не него злится – на судьбу, на свою поломанную жизнь, на того, кто ушел и оставил и больше не поможет.
Только вот ребенок не знает всей подноготной происходящего. Ему не говорят, что случилось (особенно если он мал). Или он даже знает, но понять не может. Единственное объяснение, которое ему в принципе может прийти в голову: мама меня не любит, я ей мешаю, лучше бы меня не было. Его личность не может полноценно формироваться без постоянного эмоционального контакта с матерью, без обмена с ней взглядами, улыбками, звуками, ласками, без того, чтобы читать ее лицо, распознавать оттенки чувств в голосе. Это необходимо, заложено природой, это главная задача младенчества. А что делать, если у матери на лице депрессивная маска? Если ее голос однообразно тусклый от горя, или напряжено звенящий от тревоги?
Пока мать рвет жилы, чтобы ребенок элементарно выжил, не умер от голода или болезни, он растет себе, уже травмированный. Не уверенный, что его любят, не уверенный, что он нужен, с плохо развитой эмпатией. Даже интеллект нарушается в условиях депривации. Помните картину «Опять двойка»? Она написана в 51. Главному герою лет 11 на вид. Ребенок войны, травмированный больше, чем старшая сестра, захватившая первые годы нормальной семейной жизни, и младший брат, любимое дитя послевоенной радости – отец живой вернулся. На стене – трофейные часы. А мальчику трудно учиться.
Конечно, у всех все по-разному. Запас душевных сил у разных женщин разный. Острота горя разная. Характер разный. Хорошо, если у матери есть источники поддержки – семья, друзья, старшие дети. А если нет? Если семья оказалась в изоляции, как «враги народа», или в эвакуации в незнакомом месте? Тут или умирай, или каменей, а как еще выжить?
Идут годы, очень трудные годы, и женщина научается жить без мужа. «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Конь в юбке. Баба с яйцами. Назовите как хотите, суть одна. Это человек, который нес-нес непосильную ношу, да и привык. Адаптировался. И по-другому уже просто не умеет. Многие помнят, наверное, бабушек, которые просто физически не могли сидеть без дела. Уже старенькие совсем, все хлопотали, все таскали сумки, все пытались рубить дрова. Это стало способом справляться с жизнью. Кстати, многие из них стали настолько стальными – да, вот такая вот звукопись – что прожили очень долго, их и болезни не брали, и старость. И сейчас еще живы, дай им Бог здоровья.
В самом крайнем своем выражении, при самом ужасном стечении событий, такая женщина превращалась в монстра, способного убить своей заботой. И продолжала быть железной, даже если уже не было такой необходимости, даже если потом снова жила с мужем, и детям ничего не угрожало. Словно зарок выполняла.
Ярчайший образ описан в книге Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом».
А вот что пишет о «Страшной бабе» Екатерина Михайлова («Я у себя одна» книжка называется): «Тусклые волосы, сжатый в ниточку рот…, чугунный шаг… Скупая, подозрительная, беспощадная, бесчувственная. Она всегда готова попрекнуть куском или отвесить оплеуху: «Не напасешься на вас, паразитов. Ешь, давай!»…. Ни капли молока не выжать из ее сосцов, вся она сухая и жесткая…» Там еще много очень точного сказано, и если кто не читал эти две книги, то надо обязательно.
Самое страшное в этой патологически измененной женщине – не грубость, и не властность. Самое страшное – любовь. Когда, читая Санаева, понимаешь, что это повесть о любви, о такой вот изуродованной любви, вот когда мороз-то продирает. У меня была подружка в детстве, поздний ребенок матери, подростком пережившей блокаду. Она рассказывала, как ее кормили, зажав голову между голенями и вливая в рот бульон. Потому что ребенок больше не хотел и не мог, а мать и бабушка считали, что надо. Их так пережитый голод изнутри грыз, что плач живой девочки, родной, любимой, голос этого голода перекрыть не мог.
А другую мою подружку мама брала с собой, когда делала подпольные аборты. И она показывала маленькой дочке полный крови унитаз со словами: вот, смотри, мужики-то, что они с нами делают. Вот она, женская наша доля. Хотела ли она травмировать дочь? Нет, только уберечь. Это была любовь.
А самое ужасное – что черты «Страшной бабы» носит вся наша система защиты детей до сих пор. Медицина, школа, органы опеки. Главное – чтобы ребенок был «в порядке». Чтобы тело было в безопасности. Душа, чувства, привязанности – не до этого. Спасти любой ценой. Накормить и вылечить. Очень-очень медленно это выветривается, а нам-то в детстве по полной досталось, няньку, которая половой тряпкой по лицу била, кто не спал днем, очень хорошо помню.
Но оставим в стороне крайние случаи. Просто женщина, просто мама. Просто горе. Просто ребенок, выросший с подозрением, что не нужен и нелюбим, хотя это неправда и ради него только и выжила мама и вытерпела все. И он растет, стараясь заслужить любовь, раз она ему не положена даром. Помогает. Ничего не требует. Сам собой занят. За младшими смотрит. Добивается успехов. Очень старается быть полезным. Только полезных любят. Только удобных и правильных. Тех, кто и уроки сам сделает, и пол в доме помоет, и младших уложит, ужин к приходу матери приготовит. Слышали, наверное, не раз такого рода рассказы про послевоенное детство? "Нам в голову прийти не могло так с матерью разговаривать!" -- это о современной молодежи. Еще бы. Еще бы. Во-первых, у железной женщины и рука тяжелая. А во-вторых - кто ж будет рисковать крохами тепла и близости? Это роскошь, знаете ли, родителям грубить.
Травма пошла на следующий виток.

Настанет время, и сам этот ребенок создаст семью, родит детей. Годах примерно так в 60-х. Кто-то так был «прокатан» железной матерью, что оказывался способен лишь воспроизводить ее стиль поведения. Надо еще не забывать, что матерей-то многие дети не очень сильно и видели, в два месяца – ясли, потом пятидневка, все лето – с садом на даче и т.д. То есть «прокатывала» не только семья, но и учреждения, в которых «Страшных баб» завсегда хватало.
Но рассмотрим вариант более благополучный. Ребенок был травмирован горем матери, но вовсе душу ему не отморозило. А тут вообще мир и оттепель, и в космос полетели, и так хочется жить, и любить, и быть любимым. Впервые взяв на руки собственного, маленького и теплого ребенка, молодая мама вдруг понимает: вот он. Вот тот, кто наконец-то полюбит ее по-настоящему, кому она действительно нужна. С этого момента ее жизнь обретает новый смысл. Она живет ради детей. Или ради одного ребенка, которого она любит так страстно, что и помыслить не может разделить эту любовь еще на кого-то. Она ссорится с собственной матерью, которая пытается отстегать внука крапивой – так нельзя. Она обнимает и целует свое дитя, и спит с ним вместе, и не надышится на него, и только сейчас, задним числом осознает, как многого она сама была лишена в детстве. Она поглощена этим новым чувством полностью, все ее надежды, чаяния – все в этом ребенке. Она «живет его жизнью», его чувствами, интересами, тревогами. У них нет секретов друг о друга. С ним ей лучше, чем с кем бы то ни было другим.
И только одно плохо – он растет. Стремительно растет, и что же потом? Неужто снова одиночество? Неужто снова – пустая постель? Психоаналитики тут бы много чего сказали, про перемещенный эротизм и все такое, но мне сдается, что нет тут никакого эротизма особого. Лишь ребенок, который натерпелся одиноких ночей и больше не хочет. Настолько сильно не хочет, что у него разум отшибает. «Я не могу уснуть, пока ты не придешь». Мне кажется, у нас в 60-70-е эту фразу чаще говорили мамы детям, а не наоборот.
Что происходит с ребенком? Он не может не откликнуться на страстный запрос его матери о любви. Это вывшее его сил. Он счастливо сливается с ней, он заботится, он боится за ее здоровье. Самое ужасное – когда мама плачет, или когда у нее болит сердце. Только не это. «Хорошо, я останусь, мама. Конечно, мама, мне совсем не хочется на эти танцы». Но на самом деле хочется, ведь там любовь, самостоятельная жизнь, свобода, и обычно ребенок все-таки рвет связь, рвет больно, жестко, с кровью, потому что добровольно никто не отпустит. И уходит, унося с собой вину, а матери оставляя обиду. Ведь она «всю жизнь отдала, ночей не спала». Она вложила всю себя, без остатка, а теперь предъявляет вексель, а ребенок не желает платить. Где справедливость? Тут и наследство "железной" женщины пригождается, в ход идут скандалы, угрозы, давление. Как ни странно, это не худший вариант. Насилие порождает отпор и позволяет-таки отделиться, хоть и понеся потери.
Некоторые ведут свою роль так искусно, что ребенок просто не в силах уйти. Зависимость, вина, страх за здоровье матери привязывают тысячами прочнейших нитей, про это есть пьеса Птушкиной «Пока она умирала», по которой гораздо более легкий фильм снят, там Васильева маму играет, а Янковский – претендента на дочь. Каждый Новый год показывают, наверное, видели все. А лучший – с точки зрения матери – вариант, если дочь все же сходит ненадолго замуж и останется с ребенком. И тогда сладкое единение можно перенести на внука и длить дальше, и, если повезет, хватит до самой смерти.
И часто хватает, поскольку это поколение женщин гораздо менее здорово, они часто умирают намного раньше, чем их матери, прошедшие войну. Потому что стальной брони нет, а удары обиды разрушают сердце, ослабляют защиту от самых страшных болезней. Часто свои неполадки со здоровьем начинают использовать как неосознанную манипуляцию, а потом трудно не заиграться, и вдруг все оказывается по настоящему плохо. При этом сами они выросли без материнской внимательной нежной заботы, а значит, заботиться о себе не привыкли и не умеют, не лечатся, не умеют себя баловать, да, по большому счету, не считают себя такой уж большой ценностью, особенно если заболели и стали «бесполезны».
Но что-то мы все о женщинах, а где же мужчины? Где отцы? От кого-то же надо было детей родить?
С этим сложно. Девочка и мальчик, выросшие без отцов, создают семью. Они оба голодны на любовь и заботу. Она оба надеются получить их от партнера. Но единственная модель семьи, известная им – самодостаточная «баба с яйцами», которой, по большому счету, мужик не нужен. То есть классно, если есть, она его любит и все такое. Но по-настоящему он ни к чему, не пришей кобыле хвост, розочка на торте. «Посиди, дорогой, в сторонке, футбол посмотри, а то мешаешь полы мыть. Не играй с ребенком, ты его разгуливаешь, потом не уснет. Не трогай, ты все испортишь. Отойди, я сама» И все в таком духе. А мальчики-то тоже мамами выращены. Слушаться привыкли. Психоаналитики бы отметили еще, что с отцом за маму не конкурировали и потому мужчинами себя не почувствовали. Ну, и чисто физически в том же доме нередко присутствовала мать жены или мужа, а то и обе. А куда деваться? Поди тут побудь мужчиной…
Некоторые мужчины находили выход, становясь «второй мамой». А то и единственной, потому что сама мама-то, как мы помним, «с яйцами» и железом погромыхивает. В самом хорошем варианте получалось что-то вроде папы дяди Федора: мягкий, заботливый, чуткий, все разрешающий. В промежуточном – трудоголик, который просто сбегал на работу от всего от этого. В плохом --- алкоголик. Потому что мужчине, который даром не нужен своей женщине, который все время слышит только «отойди, не мешай», а через запятую «что ты за отец, ты совершенно не занимаешься детьми» (читай «не занимаешься так, как Я считаю нужным»), остается или поменять женщину – а на кого, если все вокруг примерно такие? – или уйти в забытье.
С другой стороны, сам мужчина не имеет никакой внятной модели ответственного отцовства. На их глазах или в рассказах старших множество отцов просто встали однажды утром и ушли – и больше не вернулись. Вот так вот просто. И ничего, нормально. Поэтому многие мужчины считали совершенно естественным, что, уходя из семьи, они переставали иметь к ней отношение, не общались с детьми, не помогали. Искренне считали, что ничего не должны «этой истеричке», которая осталась с их ребенком, и на каком-то глубинном уровне, может, были и правы, потому что нередко женщины просто юзали их, как осеменителей, и дети были им нужнее, чем мужики. Так что еще вопрос, кто кому должен. Обида, которую чувствовал мужчина, позволяла легко договориться с совестью и забить, а если этого не хватало, так вот ведь водка всюду продается.
Ох, эти разводы семидесятых - болезненные, жестокие, с запретом видеться с детьми, с разрывом всех отношений, с оскорблениями и обвинениями. Мучительное разочарование двух недолюбленных детей, которые так хотели любви и счастья, столько надежд возлагали друг на друга, а он/она – обманул/а, все не так, сволочь, сука, мразь… Они не умели налаживать в семье круговорот любви, каждый был голоден и хотел получать, или хотел только отдавать, но за это – власти. Они страшно боялись одиночества, но именно к нему шли, просто потому, что, кроме одиночества никогда ничего не видели.
В результате – обиды, душевные раны, еще больше разрушенное здоровье, женщины еще больше зацикливаются на детях, мужчины еще больше пьют.
У мужчин на все это накладывалась идентификация с погибшими и исчезнувшими отцами. Потому что мальчику надо, жизненно необходимо походить на отца. А что делать, если единственное, что о нем известно – что он погиб? Был очень смелым, дрался с врагами – и погиб? Или того хуже – известно только, что умер? И о нем в доме не говорят, потому что он пропал без вести, или был репрессирован? Сгинул – вот и вся информация? Что остается молодому парню, кроме суицидального поведения? Выпивка, драки, сигареты по три пачки в день, гонки на мотоциклах, работа до инфаркта. Мой отец был в молодости монтажник-высотник. Любимая фишка была – работать на высоте без страховки. Ну, и все остальное тоже, выпивка, курение, язва. Развод, конечно, и не один. В 50 лет инфаркт и смерть. Его отец пропал без вести, ушел на фронт еще до рождения сына. Неизвестно ничего, кроме имени, ни одной фотографии, ничего.
Вот в таком примерно антураже растут детки, третье уже поколение.
В моем классе больше, чем у половины детей родители были в разводе, а из тех, кто жил вместе, может быть, только в двух или трех семьях было похоже на супружеское счастье. Помню, как моя институтская подруга рассказывала, что ее родители в обнимку смотрят телевизор и целуются при этом. Ей было 18, родили ее рано, то есть родителям было 36-37. Мы все были изумлены. Ненормальные, что ли? Так не бывает!
Естественно, соответствующий набор слоганов: «Все мужики – сволочи», «Все бабы – суки», «Хорошее дело браком не назовут». А что, жизнь подтверждала. Куда ни глянь…
Но случилось и хорошее. В конце 60-х матери получили возможность сидеть с детьми до года. Они больше не считались при этом тунеядками. Вот кому бы памятник поставить, так автору этого нововведения. Не знаю только, кто он. Конечно, в год все равно приходилось отдавать, и это травмировало, но это уже несопоставимо, и об этой травме в следующий раз. А так-то дети счастливо миновали самую страшную угрозу депривации, самую калечащую – до года. Ну, и обычно народ крутился еще потом, то мама отпуск возьмет, то бабушки по очереди, еще выигрывали чуток. Такая вот игра постоянная была – семья против «подступающей ночи», против «Страшной бабы», против железной пятки Родины-матери. Такие кошки-мышки.
А еще случилось хорошее – отдельно жилье стало появляться. Хрущобы пресловутые. Тоже поставим когда-нибудь памятник этим хлипким бетонным стеночкам, которые огромную роль выполнили – прикрыли наконец семью от всевидящего ока государства и общества. Хоть и слышно было все сквозь них, а все ж какая-никакая – автономия. Граница. Защита. Берлога. Шанс на восстановление.
Третье поколение начинает свою взрослую жизнь со своим набором травм, но и со своим довольно большим ресурсом. Нас любили. Пусть не так, как велят психологи, но искренне и много. У нас были отцы. Пусть пьющие и/или «подкаблучники» и/или «бросившие мать козлы» в большинстве, но у них было имя, лицо и они нас тоже по своему любили. Наши родители не были жестоки. У нас был дом, родные стены.
Не у всех все одинаково, конечно, были семьи более и менее счастливые и благополучные.
Но в общем и целом.
Короче, с нас причитается. Но про это в следующий раз.

Итак, третье поколение. Не буду здесь жестко привязываться к годам рождения, потому что кого-то родили в 18, кого-то – в 34, чем дальше, тем больше размываются отчетливые «берега» потока. Здесь важна передача сценария, а возраст может быть от 50 до 30. Короче, внуки военного поколения, дети детей войны.
«С нас причитается» - это, в общем, девиз третьего поколения. Поколения детей, вынужденно ставших родителями собственных родителей. В психологии такое называется «парентификация».
А что было делать? Недолюбленные дети войны распространяли вокруг столь мощные флюиды беспомощности, что не откликнуться было невозможно. Поэтому дети третьего поколения были не по годам самостоятельны и чувствовали постоянную ответственность за родителей. Детство с ключом на шее, с первого класса самостоятельно в школу – в музыкалку – в магазин, если через пустырь или гаражи – тоже ничего. Уроки сами, суп разогреть сами, мы умеем. Главное, чтобы мама не расстраивалась. Очень показательны воспоминания о детстве: «Я ничего у родителей не просила, всегда понимала, что денег мало, старалась как-то зашить, обойтись», «Я один раз очень сильно ударился головой в школе, было плохо, тошнило, но маме не сказал – боялся расстроить. Видимо, было сотрясение, и последствия есть до сих пор», «Ко мне сосед приставал, лапать пытался, то свое хозяйство показывал. Но я маме не говорила, боялась, что ей плохо с сердцем станет», «Я очень по отцу тосковал, даже плакал потихоньку. Но маме говорил, что мне хорошо и он мне совсем не нужен. Она очень злилась на него после развода». У Дины Рубинной есть такой рассказ пронзительный «Терновник». Классика: разведенная мама, шестилетний сын, самоотверженно изображающий равнодушие к отцу, которого страстно любит. Вдвоем с мамой, свернувшись калачиком, в своей маленькой берлоге против чужого зимнего мира. И это все вполне благополучные семьи, бывало и так, что дети искали пьяных отцов по канавам и на себе притаскивали домой, а мамочку из петли вытаскивали собственными руками или таблетки от нее прятали. Лет эдак в восемь.
А еще разводы, как мы помним, или жизнь в стиле "кошка с собакой» (ради детей, конечно). И дети-посредники, миротворцы, которые душу готовы продать, чтобы помирить родителей, чтобы склеить снова семейное хрупкое благополучие. Не жаловаться, не обострять, не отсвечивать, а то папа рассердится, а мама заплачет, и скажет, что «лучше бы ей сдохнуть, чем так жить», а это очень страшно. Научиться предвидеть, сглаживать углы, разряжать обстановку. Быть всегда бдительным, присматривать за семьей. Ибо больше некому.
Символом поколения можно считать мальчика дядю Федора из смешного мультика. Смешной-то смешной, да не очень. Мальчик-то из всей семьи самый взрослый. А он еще и в школу не ходит, значит, семи нет. Уехал в деревню, живет там сам, но о родителях волнуется. Они только в обморок падают, капли сердечные пьют и руками беспомощно разводят.
Или помните мальчика Рому из фильма «Вам и не снилось»? Ему 16, и он единственный взрослый из всех героев фильма. Его родители – типичные «дети войны», родители девочки – «вечные подростки», учительница, бабушка… Этих утешить, тут поддержать, тех помирить, там помочь, здесь слезы вытереть. И все это на фоне причитаний взрослых, мол, рано еще для любви. Ага, а их всех нянчить – в самый раз.
Так все детство. А когда настала пора вырасти и оставить дом – муки невозможной сепарации, и вина, вина, вина, пополам со злостью, и выбор очень веселый: отделись – и это убьет мамочку, или останься и умри как личность сам.
Впрочем, если ты останешься, тебе все время будут говорить, что нужно устраивать собственную жизнь, и что ты все делаешь не так, нехорошо и неправильно, иначе уже давно была бы своя семья. При появлении любого кандидата он, естественно, оказывался бы никуда не годным, и против него начиналась бы долгая подспудная война до победного конца. Про это все столько есть фильмов и книг, что даже перечислять не буду.
Интересно, что при все при этом и сами они, и их родители воспринимали свое детство как вполне хорошее. В самом деле: дети любимые, родители живы, жизнь вполне благополучная. Впервые за долгие годы – счастливое детство без голода, эпидемий, войны и всего такого.
Ну, почти счастливое. Потому что еще были детский сад, часто с пятидневкой, и школа, и лагеря и прочие прелести советского детства, которые были кому в масть, а кому и не очень. И насилия там было немало, и унижений, а родители-то беспомощные, защитить не могли. Или даже на самом деле могли бы, но дети к ним не обращались, берегли. Я вот ни разу маме не рассказывала, что детском саду тряпкой по морде бьют и перловку через рвотные спазмы в рот пихают. Хотя теперь, задним числом, понимаю, что она бы, пожалуй, этот сад разнесла бы по камешку. Но тогда мне казалось – нельзя.
Это вечная проблема – ребенок некритичен, он не может здраво оценить реальное положение дел. Он все всегда принимает на свой счет и сильно преувеличивает. И всегда готов принести себя в жертву. Так же, как дети войны приняли обычные усталость и горе за нелюбовь, так же их дети принимали некоторую невзрослость пап и мам за полную уязвимость и беспомощность. Хотя не было этого в большинстве случаев, и вполне могли родители за детей постоять, и не рассыпались бы, не умерили от сердечного приступа. И соседа бы укоротили, и няньку, и купили бы что надо, и разрешили с папой видеться. Но – дети боялись. Преувеличивали, перестраховывались. Иногда потом, когда все раскрывалось, родители в ужасе спрашивали: «Ну, почему ты мне сказал? Да я бы, конечно…» Нет ответа. Потому что – нельзя. Так чувствовалось, и все.
Третье поколение стало поколением тревоги, вины, гиперотвественности. У всего этого были свои плюсы, именно эти люди сейчас успешны в самых разных областях, именно они умеют договариваться и учитывать разные точки зрения. Предвидеть, быть бдительными, принимать решения самостоятельно, не ждать помощи извне – сильные стороны. Беречь, заботиться, опекать.
Но есть у гиперотвественности, как у всякого «гипер» и другая сторона. Если внутреннему ребенку военных детей не хватало любви и безопасности, то внутреннему ребенку «поколения дяди Федора» не хватало детскости, беззаботности. А внутренний ребенок – он свое возьмет по-любому, он такой. Ну и берет. Именно у людей этого поколения часто наблюдается такая штука, как «агрессивно-пассивное поведение». Это значит, что в ситуации «надо, но не хочется» человек не протестует открыто: «не хочу и не буду!», но и не смиряется «ну, надо, так надо». Он всякими разными, порой весьма изобретательными способами, устраивает саботаж. Забывает, откладывает на потом, не успевает, обещает и не делает, опаздывает везде и всюду и т. п. Ох, начальники от этого воют прямо: ну, такой хороший специалист, профи, умница, талант, но такой неорганизованный…
Часто люди этого поколения отмечают у себя чувство, что они старше окружающих, даже пожилых людей. И при этом сами не ощущают себя «вполне взрослыми», нет «чувства зрелости». Молодость как-то прыжком переходит в пожилой возраст. И обратно, иногда по несколько раз в день.
Еще заметно сказываются последствия «слияния» с родителями, всего этого «жить жизнью ребенка». Многие вспоминают, что в детстве родители и/или бабушки не терпели закрытых дверей: «Ты что, что-то скрываешь?». А врезать в свою дверь защелку было равносильно «плевку в лицо матери». Ну, о том, что нормально проверить карманы, стол, портфель и прочитать личный дневник... Редко какие родители считали это неприемлемым. Про сад и школу вообще молчу, одни туалеты чего стоили, какие нафиг границы… В результате дети, выросший в ситуации постоянного нарушения границ, потом блюдут эти границы сверхревностно. Редко ходят в гости и редко приглашают к себе. Напрягает ночевка в гостях (хотя раньше это было обычным делом). Не знают соседей и не хотят знать – а вдруг те начнут в друзья набиваться? Мучительно переносят любое вынужденное соседство (например, в купе, в номере гостиницы), потому что не знают, не умеют ставить границы легко и естественно, получая при этом удовольствие от общения, и ставят «противотанковые ежи» на дальних подступах.
А что с семьей? Большинство и сейчас еще в сложных отношения со своими родителями (или их памятью), у многих не получилось с прочным браком, или получилось не с первой попытки, а только после отделения (внутреннего) от родителей.
Конечно, полученные и усвоенный в детстве установки про то, что мужики только и ждут, чтобы «поматросить и бросить», а бабы только и стремятся, что «подмять под себя», счастью в личной жизни не способствуют. Но появилась способность «выяснять отношения», слышать друг друга, договариваться. Разводы стали чаще, поскольку перестали восприниматься как катастрофа и крушение всей жизни, но они обычно менее кровавые, все чаще разведенные супруги могут потом вполне конструктивно общаться и вместе заниматься детьми.
Часто первый ребенок появлялся в быстротечном «осеменительском» браке, воспроизводилась родительская модель. Потом ребенок отдавался полностью или частично бабушке в виде «откупа», а мама получала шанс таки отделиться и начать жить своей жизнью. Кроме идеи утешить бабушку, здесь еще играет роль многократно слышанное в детстве «я на тебя жизнь положила». То есть люди выросли с установкой, что растить ребенка, даже одного – это нечто нереально сложное и героическое. Часто приходится слышать воспоминания, как тяжело было с первенцем. Даже у тех, кто родил уже в эпоху памперсов, питания в баночках, стиральных машин-автоматов и прочих прибамбасов. Не говоря уже о центральном отоплении, горячей воде и прочих благах цивилизации. «Я первое лето провела с ребенком на даче, муж приезжал только на выходные. Как же было тяжело! Я просто плакала от усталости» Дача с удобствами, ни кур, ни коровы, ни огорода, ребенок вполне здоровый, муж на машине привозит продукты и памперсы. Но как же тяжело!
А как же не тяжело, если известны заранее условия задачи: «жизнь положить, ночей не спать, здоровье угробить». Тут уж хочешь - не хочешь… Эта установка заставляет ребенка бояться и избегать. В результате мама, даже сидя с ребенком, почти с ним не общается и он откровенно тоскует. Нанимаются няни, они меняются, когда ребенок начинает к ним привязываться – ревность! – и вот уже мы получаем новый круг – депривированного, недолюбленного ребенка, чем-то очень похожего на того, военного, только войны никакой нет. Призовой забег. Посмотрите на детей в каком-нибудь дорогом пансионе полного содержания. Тики, энурез, вспышки агрессии, истерики, манипуляции. Детдом, только с английским и теннисом. А у кого нет денег на пансион, тех на детской площадке в спальном районе можно увидеть. «Куда полез, идиот, сейчас получишь, я потом стирать должна, да?» Ну, и так далее, «сил моих на тебя нет, глаза б мои тебя не видели», с неподдельной ненавистью в голосе. Почему ненависть? Так он же палач! Он же пришел, чтобы забрать жизнь, здоровье, молодость, так сама мама сказала!
Другой вариант сценария разворачивает, когда берет верх еще одна коварная установка гиперотвественных: все должно быть ПРАВИЛЬНО! Наилучшим образом! И это – отдельная песня. Рано освоившие родительскую роль «дяди Федоры» часто бывают помешаны на сознательном родительстве. Господи, если они осилили в свое время родительскую роль по отношению к собственным папе с мамой, неужели своих детей не смогут воспитать по высшему разряду? Сбалансированное питание, гимнастика для грудничков, развивающие занятия с года, английский с трех. Литература для родителей, читаем, думаем, пробуем. Быть последовательными, находить общий язык, не выходить из себя, все объяснять, ЗАНИМАТЬСЯ РЕБЕНКОМ.
И вечная тревога, привычная с детства – а вдруг что не так? А вдруг что-то не учли? а если можно было и лучше? И почему мне не хватает терпения? И что ж я за мать (отец)?
В общем, если поколение детей войны жило в уверенности, что они – прекрасные родители, каких поискать, и у их детей счастливое детство, то поколение гиперотвественных почти поголовно поражено «родительским неврозом». Они (мы) уверены, что они чего-то не учли, не доделали, мало «занимались ребенком (еще и работать посмели, и карьеру строить, матери-ехидны), они (мы) тотально не уверенны в себе как в родителях, всегда недовольны школой, врачами, обществом, всегда хотят для своих детей больше и лучше, да что там говорить, почитайте хоть вот этот журнал, и все увидите сами
Несколько дней назад мне звонила знакомая – из Канады! – с тревожным вопросом: дочка в 4 года не читает, что делать? Эти тревожные глаза мам при встрече с учительницей – у моего не получаются столбики! «А-а-а, мы все умрем!», как любит говорить мой сын, представитель следующего, пофигистичного, поколения. И он еще не самый яркий, так как его спасла непроходимая лень родителей и то, что мне попалась в свое время книжка Никитиных, где говорилось прямым текстом: мамашки, не парьтесь, делайте как вам приятно и удобно и все с дитем будет хорошо. Там еще много всякого говорилось, что надо в специальные кубики играть и всяко развивать, но это я благополучно пропустила Оно само развилось до вполне приличных масштабов.
К сожалению, у многих с ленью оказалось слабовато. И родительствовали они со страшной силой и по полной программе. Результат невеселый, сейчас вал обращений с текстом «Он ничего не хочет. Лежит на диване, не работает и не учится. Сидит, уставившись в компьютер. Ни за что не желает отвечать. На все попытки поговорить огрызается.». А чего ему хотеть, если за него уже все отхотели? За что ему отвечать, если рядом родители, которых хлебом не корми – дай поотвечать за кого-нибудь? Хорошо, если просто лежит на диване, а не наркотики принимает. Не покормить недельку, так, может, встанет. Если уже принимает – все хуже.
Но это поколение еще только входит в жизнь, не будем пока на него ярлыки вешать. Жизнь покажет.

Чем дальше, чем больше размываются «берега», множатся, дробятся, причудлво преломляются последствия пережитого. Думаю, к четвертому поколению уже гораздо важнее конкретный семейный контекст, чем глобальная прошлая травма. Но нельзя не видеть, что много из сегодняшнего дня все же растет из прошлого.
Собственно, осталось еще немножко, почему это важно видеть и что со всем этим делать.

Прежде чем перейти к следующему поколению, несколько моментов мне кажется важным проговорить.
Я уже привыкла, что сколько раз не пиши в конце или начале текста что-нибудь вроде «конечно, все люди и семьи разные и бывает все по-разному», всегда нн-ое число комментов будет следующего содержания: «а я не согласен, все люди и семьи разные и бывает все по-разному». Это нормально. Меня больше беспокоит, что кто-то и с тревогой спрашивает: а у нас все не так, мы что, не со всеми вместе?
Еще раз: я просто пытаюсь показать механизм передачи травмы. В ответ на вопрос «как так может быть, что травмированы люди, родившиеся через полвека после». Вот так вот может быть. Это ни в коем разе не означает, что именно так и только так, и что у всех так и вообще. Я показываю механизм передачи на одном, довольно частом примере «сюжетной линии». Бывает и по-другому, конечно.
Во-первых, как многие отметили, есть поколения «между», то есть со сдвигом на 10-15 лет. И там свои особенности. Некоторые комментаторы уже отмечали, что те, кто во время войны был подростками и слишком быстро стал взрослым, потом с трудом становились зрелыми людьми. Пожалуй, да, это поколение надолго сохранило «подростковость», авантюрность. Они и сейчас часто выглядят совсем не на свои 75. Кстати, оно оказалось очень талантливым, именно оно обеспечило расцвет кино, театра, литературы в 70-е. Именно ему мы обязаны какой-никакой, а фрондой совку. В подростковости есть свои плюсы. Но, возможно, именно потому фронда осталась фрондой, не став ничем более серьезным. Матерости не было. Со зрелым родительством было тоже не очень, с детьми стремились «дружить». Но это не самый тяжелый вариант, согласитесь. Хотя и травмы все те же их не миновали, и общая экзистенциальная тоска брежневского времени многих загнала в могилу раньше времени. Кстати, свою «вечную молодость» они, похоже, передали детям. У меня много друзей в возрасте около 50, и они выглядят совершенно не старше, а то и моложе нас, 40-летних, о которых речь впереди. Многое из того, что появилось в нашей стране впервые и вновь за последние годы, появилось именно благодаря тем, кому сейчас 50 с хвостиком. И многое из того, что появилось, долго не прожило, поскольку не хватало основательности.
Во-вторых, как многими было справедливо замечено, травмы в 20 веке шли волнами, и одна накрывала другую, не давая не то что зализать раны – даже осознать, что произошло. Это все больше истощало, снижало способность к сопротивлению. Именно беспомощные отцы 40-х годов рождения оказались неспособны защитить детей от Афгана. Ведь эта война не воспринималась ни священной, ни вообще сколько-нибудь оправданной, сами мальчики на нее отнюдь не рвались, да и на сильные репрессии власть была тогда не готова. Могли бы протестовать, и все бы закончилось раньше, но нет, ничего не было. Обреченно отпускали. И поди тут разбери, от чего больше травма – от самой войны или от этой пассивной беспомощности родителей. Точно так же возможны сдвиги в волнах травм внутри семьи: например, дочь «Страшной бабы» может тоже вырасти «железной», но чуть мягче, и тогда будет другой сценарий.
В-третьих, на массовые, народные травмы всегда накладывается история собственно семьи, в которой есть свои трагедии и драмы, болезни, предательства, радости и т.д. И все это может оказаться существенней исторический событий. Помню, как однажды в компании вспоминали события путча 91 года, а один мужик говорит: а у меня накануне сын с дерева упал и повредил позвоночник, боялись, что парализует, так что я не помню никакого путча. А моя бабушка рассказывала, что 22 июня 41 года была ужасно счастлива, потому что ночью у нее дочка родилась, и вроде понимала, что война и надо что-то другое испытывать, а счастье перекрывало все.
Наконец, вот что еще важно. То, как на ребенка влияет опыт родителей, зависит от двух противоположных стремлений. С одной стороны, ребенок стремится быть похожим на родителя, воспроизводить его жизненную модель, как самую известную и досконально изученную. С другой – люди в семье сцеплены друг с другом, как детальки в паззле, где у одного выемка, там у другого выступ. Ребенок всегда взаимодополнителен к родителям: они беспомощны – он супермен, они авторитарны – он пришиблен, они его боятся – он наглеет, они гиперопекают - он регрессирует. Если детей несколько, все попроще, они могут «распределить обязанности»: один может быть похож на родителя, а другой – дополнителен. Так часто и бывает. А если один? Какие причудливые формы это все приобретет? Плюс включается критичность к родительскому опыту и сознательные усилия «жить иначе». Так что как именно проявится травма в конкретном случае конкретного человека – никто заранее не скажет. Есть лишь сюжетные линии, потоки, в которых каждый барахтается, как может.
Естественно, чем дальше по времени от какой-то генерализованной травмы, типа Мировой войны, тем больше факторов и сложнее их взаимодействие, в результате получается все более сложная интерференционная картина. И, кстати в результате мы все сейчас живы и обсуждаем все это, а то бы целые поколения прямо ложились и помирали, травмированные. Но поскольку поток жизни идет, всегда все не так однозначно-обреченно.
Вот это все хотелось уточнить прежде, чем продолжить.

АПД. Кстати, про самолеты очень интересная была ветка. Там все довольно понятно. Дети прекрасно считывают телесные реакции взрослых. Даже тщательно скрываемые, просто на уровне холодного пота, сердцебиения, бледности. И если у взрослых есть объяснение в голове (пережил войну - боюсь звука самолетов), то у детей нет. А необъяснимые телесные реакции взрослых пугают ребенка еще больше, у него закрепляются свои панические реакции на те же обстоятельства.
Это если не думать про реинкарнации и т.п. А если думать, так и подавно.

Оригинал тут: ludmilapsyholog.livejournal.com/52399.html

@темы: Жизненное, История, Статьи

---

Забавно, когда читаю популяризаторско-научную книгу, написанную жалких десять-пятнадцать лет назад по-настоящему образованными людьми, не чета мне. При этом по целой куче вопросов, ответы на которые они только ждут или предполагают, я уже имею весьма конкретные и обоснованные данные.

@темы: Мысли вслух, Разное, Наука

---

Вот всегда эта деталь реальности восхищала..

«Правда необычайнее вымысла: вымысел должен придерживаться правдоподобия, а правда в этом не нуждается»

(с) Марк Твен

@темы: Цитаты

---

04.03.2014 в 11:12

Пишет  undel:

Ганнибалиада
Эскапизм на марше

Стартовал второй сезон сериала «Ганнибал».
Поэтому пост будет о докторе Лектере – интеллектуале и желудочном гуманисте, который по-настоящему любит людей, потому что умеет их готовить. Я тут решила освежить знания и приникла к первоисточнику, перечитав все четыре книги Харриса (вернее, две перечитала, а две прочла), выписывая все, что нашла о милом докторе. Чтобы отделить раннее от позднего, факты от домыслов, а канон от кинона.

Но начать бы мне хотелось с того, что я считаю декларацией прав читателя и писателя.
Вот она.
Я считаю, что писатель имеет право на все. На любые темы, на любые повороты, на любые рояли в кустах. Включая право писать стыдный марти-стюшный бред. Его вселенная – его выбор.
И точно так же читатель волен в оценке. Включая право называть стыдный бред стыдным бредом. Более того, это кажется мне неотъемлемым правом. И я не считаю, что раз автор написал наш канон, то и канон и автор априори хороши и необсуждаемы. Канон это канон. Да. Но он не священен и не неприкосновенен.
А теперь выдохнем, улыбнемся – и обратимся к собственно канону.

Итак, детям о Лектере.
Варнинг: очень много букв

Рост Эллочки-людоедки льстил мужчинам (с)
С Харрисом то же самое.
Необременительная проза. Не отпугивающая своим совершенством. Ни сюжетным, ни стилистическим, ни каким-либо еще. Я называю это книга для самолета. Знаете, когда еда уже съедена, журналы пролистаны, а лететь еще два часа, вот тут и наступает время Харриса. Книги, которую можно почитать без крови из глаз, занять время, а потом постараться забыть на сидении.
Однако у этих книг есть два благословения, две счастливые особенности, которых порой лишена проза более высокого полета.
И первая особенность довольно очевидна: они киногеничные
Это книга-приглашение. Фактически готовый синопсис. Каркас, который режиссер и актеры могут дополнительно набивать смыслами и трактовками. Все дается очень просто, прямо и в лоб. Она как бы говорит возможным режиссерам, давай, не стесняйся, со мной можно.
Это не ситуация, когда «фигляр негодный пародией бесчестит Алигьери» и прочее «а в книге было лучше». Тут можно. Тут все можно. Это благодарный материал. Поле, в котором можно резвиться как угодно, в том числе и растаскивая канон на фрагменты и складывая заново (что сейчас и делает Фуллер).
Это тот случай, когда из посредственной книги может получиться хороший фильм.

И фильмы не заставили долго ждать.
Первой экранизацией в пространстве ганнибалиады был фильм «Охотник на людей» (1986), имхо, унылый чуть больше чем полностью.

Вот вам Ганнибал оттуда, кстати

Вот вам Ганнибал оттуда, кстати
. Замечу, что примерно с тем же выражением лица ходят все остальные герои,

включая Уилла и маньяка.

включая Уилла и маньяка

Потом был оскароносный «Молчание ягнят» с Энтони Хопкинсом (1991), собственно и подаривший нам доброго доктора Лектера,

каким мы его знаем и любим

каким мы его знаем и любим.

Потом с ним же вышли «Ганнибал» (2001) и« Красный дракон» (2002) .
И – в рамках дойки франшизы – «Ганнибал: восхождение» (2006)

с Гаспаром Уллилем.

с Гаспаром Уллилем.
.
Ну и сериал «Ганнибал» с

Мэдсом Миккельсеном.

Мэдсом Миккельсеном
.

Подробно о них я не буду – пост не об этом.

Вторая особенность - в таинственном браке с кино эти книги создали героя. И какого! Умница и харизмат доктор Лектер. Персонаж, шагнувший с экрана и ставший больше чем просто литературным и киногероем. Имя нарицательное. Пьюр ивил. Злодей номер один.

Присмотримся к нему
Для начала: он не просто Ганнибал Лектер. Он доктор Ганнибал Лектер.
Его образ восходит к архетипической фигуре европейской культуры – безумному или просто преступному ученому, частому гостю книг, фильмов, комиксов и т.д. Не просто злу, а злу умному, харизматичному, с собственной позицией, злу, которое вызывает интерес. Доктор Франкенштейн. Доктор Нокс, Доктор Мабузе. Доктор Зло.
Это не единственная ассоциация, о, есть и другая, и Харрис приведет нас к ней просто за ручку. Но об этом чуть позже.

Давайте посмотрим, как меняется образ героя.
Разумеется, он меняется. И образ и отношение к нему автора. Проследим же это по событиям и цитатам.

Далее в эфире наша специальная рубрика «Детям о Лектере».

Детям о Лектере - 1. «Красный дракон»

Впервые мы встречаем дорогого доктора в книге «Красный дракон» в балтиморской психиатрической лечебнице.
Описан он скупо.
Это небольшого роста, очень аккуратный, подтянутый на вид мужчина тыц, который даже в смирительной рубашке сохраняет удивительную грациозность движений тыц. У него ровные белые зубы тыц. Он почти никогда не держит голову прямо. Задавая вопрос, он чуть склоняет ее набок и ввинчивается любопытным взглядом вам прямо в лицо тыц.
Потом, когда доктор окажется на свободе, к этому прибавится общая гладкость и холеность, но в целом описание внешности меняться не будет – за исключением моментов, на которых я специально остановлюсь ниже.

Что мы еще узнаем о нем?
- арестовали его за три года до событий «Красного дракона» тыц
- на момент действия в книге Лектеру 41 год тыц
- на счету Лектера девять доказанных убийств тыц
- еще две жертвы остались живы. Один пострадавший до сих пор подключен к аппарату искусственного дыхания в балтиморской больнице, другой лечится в частной психиатрической клинике в Денвере тыц
- доктор Ганнибал Лектер ножом для разрезания линолеума нанес Уиллу Грему серьезные ранения в живот тыц (ниже смотрите примечания про блуждающие шрамы Уилла)
- уже в заключении Лектер объел лицо медсестре и пульс него при этом практически не изменился тыц
- Лектер проводит время за работой. Он пишет блестящие научные статьи для специальных журналов («Американский психиатрический журнал» и «Дженерал Архив») тыц и ведет обширную переписку со светилами психиатрии тыц. На факультетах психологии университетов висят собственноручные письма Лектера, оправленные в рамку, словно ценнейшие экспонаты тыц
- для всех специалистов Лектер остается загадкой, легко обманывая любые тесты тыц
- Лектер глумится над религией, всячески оскорбляя чувства верующих тыц
- при первой нашей встрече с героем он читает «Le Grand Dictionnaire de Cuisine» Александра Дюма тыц
- Лектер чувствителен к запахам, у него очень хороший нюх тыц и тыц

И еще: Лектер пока не иностранец - ни акцента, ни иного повода заподозрить это у нас нет: он по умолчанию американец, как и все в книге.

Итак, что мы видим?
Лектер далеко не проходной персонаж, но и не главный. Он просто есть.
Сидит в клетке. Отличается умом и сообразительностью.
Иногда выкидывает мерзкие шутки. В сюжете находится в позиции третьего ухмыляющегося. С одной стороны, помогая главному герою в расследовании, с другой - подставляя его и его семью под нож маньяка.
Этически он однозначно со знаком минус. Но это интересный минус.
Автор заинтересован им, но пока не очарован. Лектер маньяк. Пусть и образованный, но маньяк. Он до определенной степени тщеславен, не хочет, чтобы о нем забыли. Кроме образования и довольно специфического чувства юмора любить его пока не за что. И никаких оправданий ему нет.

Кстати, интересно, что говорит о нем Уилл:
«Он убивает прежде всего потому, что это ему нравится. До сих пор нравится. Доктор Лектор не сумасшедший в привычном смысле. Он совершает чудовищные, немыслимые вещи, от которых получает удовольствие. Но во всех остальных отношениях его мозг функционирует абсолютно нормально, если он сам того хочет.
Существует такой термин — «социопат». Его применяют в данном случае лишь потому, что иначе вообще неясно, как называть доктора Лектера. Он обнаруживает ряд симптомов, характерных для социопатов: у него начисто отсутствует чувство вины, угрызения совести. К тому же в детстве он имел один из основных угрожающих признаков: садизм по отношению к животным» тыц
Обратите внимание. Потом этого не будет. Никакого садизма к животным.
Что же будет? Оставайтесь с нами.

Примечание о блуждающем лице Уилла и ноже для резки линолеума.

В начале "Красного Дракона" мы видим:
«Молли хорошо видела шрам, опоясывавший его живот — бледную полосу в палец толщиной на загорелой коже. Шрам спускался к левому бедру, и, загибаясь вправо, упирался в грудную клетку>.
Это проделал доктор Ганнибал Лектер ножом для разрезания линолеума» тыц
Следите за руками, шрам от ножа для линолеума у Грэма на животе
В финале Красного Дракона маньяк Доллархайт ранит Грэма в лицо:
«Коленями пригвоздив к земле беспомощно распластанного Грэхема, он обеими руками занес над ним нож и издал безумный вопль, когда острое лезвие глубоко вошло в щеку Грэхема, не задев глаза». тыц
В начале "Молчания ягнят" мы читаем разговор Кроуфорда со Старлинг о Лектере:
— Вам известно, что он сотворил с Уиллом Грэхемом?
— Я читала об этом.
— Он порезал Уилла ножом для резки линолеума. Удивительно, что Уилл не умер. Теперь, благодаря Лектеру, его лицо напоминает рисунок Пикассо. Делайте свое дело, но не забывайте, кто он на самом деле». тыц
Лектер также не открещивается от этой репризы.
Разговор с Клариссой:
— Кстати, как поживает Уилл Грэхем? Как он выглядит?
— Мне это имя не знакомо.
— Знакомо. Тоже от Джека Крофорда. Приходил сюда до вас. Как выглядит его лицо?
— Я никогда его не видела.
— Это называется «нанести несколько щедрых мазков. тыц
Из этого следует два вывода:
1. Хотите порезать Уилла – запаситесь ножом для резки линолеума.
2. Лицо Уилла находится между бедром и грудной клеткой или мигрирует туда, как только рядом оказывается нож для резки линолеума.

Детям о Лектере – 2. «Молчание ягнят»

- у Лектера полидактилия. На левой руке у него шесть пальцев. тыц и тыц (Шестипалый! Полиция и ФБР не могли найти шестипалого! Ааа!!!)
- до того, как Лектера взяли за убийство, он имел обширную психиатрическую практику. Он проводил многочисленные психиатрические исследования в криминальных лечебницах Мэрилэнда и Вирджинии, а также по всему восточному побережью тыц
- Лектер считался большим гурманом и даже публиковал многочисленные статьи в журналах, посвященные этой теме тыц. Когда он был уже в заключении, один бульварный журнал предлагал ему пятьдесят тысяч за рецепты тыц
- его личная почта обширна, у служащих балтиморской психиатрической каждый день уходит минут десять, а то и больше, чтобы снять скрепки с присылаемой ему корреспонденции. Ему пытались запретить или хотя бы ограничить его переписку, но он пожаловался, и суд его поддержал тыц
- его посещают журналисты — они любят доктора Лектера больше, чем принца Эндрю тыц
- в заключении он продолжал научные изыскания и поместил хорошую работу по хирургической наркомании в «Журнале клинической психиатрии» тыц
- его пытали в полиции Балтимора. Пытки ничего не дали. Вместо информации Лектер выдал им бумажного цыпленка тыц
- Лектер никогда не спит ночью, даже если выключают электричество тыц
- Клариссу Лектер встречает, читая итальянское издание журнала «Вог» тыц
- над умывальником в камере Лектера висит рисунок. Флоренция. Палаццо Веккио и Дуомо тыц
- доктор Чилтон изводит Лектера принудительным прослушиванием религиозного канала тыц

В принципе по фактам противоречий между этой книгой и предыдущей нет. Просто они становятся подробнее, и Лектер выходит ближе к рампе.

Но!
Вы заметили шестипалость? В первой книге об этом пикантном факте ни слова. Герой дополнительно маркируется как уникальный, необычный.
А еще у него появляются красные глаза.
В первой книге было так:
«Свет ночника отражался в темных глазах Лектера брызгами запекшейся крови». (метафоры – бич Харриса) тыц
А во второй уже:
«В красных глазах крошечными яркими точками отражался свет. Иногда казалось, что точки искрами стекаются к самому центру». тыц
Далее на красных глазах автор будет настаивать. Как и на бледности героя тыц, и на примечательно красных губах тыц
- после разговора с Ганнибалом Кларисса чувствует себя так, будто только сдала кровь тыц
- в желтой прессе выходят статьи «невеста Дракулы» про визиты Клариссы к Ганнибалу в лечебницу тыц
Пожалуйста, запомните эти факты.
Но при всех роковых предвестниках это еще узнаваемый Лектер из первой книги

В плане общей канвы «Молчание ягнят» является практически повторением «Красного дракона». Та же схема – сыщик обращается за помощью к специалисту с другой стороны Великой Силы. Но и агента меньше, и маньяк дается далеко не так подробно, а вот Лектера уже больше. Скажем так, треугольник сыщик-маньяк-доктор становится равнобедренным.
Позиция Лектера в целом прежняя - тот же третий ухмыляющийся. Водит за нос следствие, шутя шутку про Билли Рубина (билирубин) тыц, издевается над матерью пропавшей девушки тыц.
Но уже намечается некоторый крен в сторону плюса. Если Грэму он помимо писем и открыток прислал маньяка Фрэнка Доллархайта, то с Клариссой ограничился письмом с поздравлениями и обещанием ее не навещать. Более того, в его поведении появляется определенная галантность. Промокшей под дождем Клариссе он предлагает полотенце тыц, убивает оскорбившего ее Миггза. А санитару Барни в награду за вежливость присылает после побега деньги тыц.
Его нельзя назвать хорошим, но он делается автором (автору) уже гораздо интереснее. Как сказали бы в дореволюционной прессе, такой, знаете ли, любопытный типаж.

Вообще, это интересно, когда персонаж – отнюдь не центральный – вдруг вылезает, расправляет ночные крылья и начинает тянуть внимание на себя. Сейчас я не о второй книге – там все еще в рамках, я об эпопее в целом.
В чем дело?
В оскароносной игре Хопкинса?
В древнем спинномозговом страхе перед людоедством?
В том, что тема каннибализма до этого была представлена историями либо про цену выживания, либо про дикарей, либо про странных маргиналов на обочине жизни, и Лектер выступил первым людоедом в галстуке и с манерами, людоедом за соседним столиком в ресторане, людоедом среди нас?
В обаянии зла – не убого тупого, а интеллектуального и харизматичного, зла, где гений действует в союзе с собственным кровавым низким животным началом, уберменш и убербист в одном флаконе?
В сексуальном напряжении между Лектером и Старлинг? О, этот тонкий момент, эта темная игра в девушку и чудовище.
Помню, на сцене, где Ганнибал сквозь решетку гладит Клариссу пальцем, либидо и мортидо сшиблись во мне как два грузовика и сделали счастливое «ух ты!».

Хозяйке на заметку: сцены с пальцем в тексте романа «Молчание ягнят» не было, но в последующей книге «Ганнибал» она упоминается как факт. Кинон вторгается в канон.

Еще один интересный момент – до «Молчания ягнят» все, что мы знаем о Лектере, мы знаем с чьих-либо слов. Уилла Грэма, Кроуфорда, доктора Чилтона и т.д.
Тот редкий алмазный раз, когда Лектер не подъебывает других, а говорит о себе, о своей сути, это тот эпизод в «Молчании Ягнят»:

— Почему вы здесь, что с вами произошло?
— Со мной ничего не произошло, агент Старлинг. Я сам произошел. Вы не можете зачеркнуть мое «я», считая меня всего лишь жертвой различных влияний. Вы предали добро и зло ради бихевиоризма, агент Старлинг. Вы всех заковали в непостижимые узы добродетели. тыц

Сохраните в памяти эти слова.
Потому что в третьей книге мы увидим, как ради бихевиоризма предаст изначальный образ сам Харрис, дав Ганнибалу в анамнезе несчастное детство (тм)
Но на тот момент шотландских замков Снейпа еще нет, несчастного детства тоже, Лектер ехидная скучающая сволочь, не знает о сестре Мике, шрам у него не болит и все хорошо.

Детям о Лектере - 3. «Ганнибал»

Вновь доктор Лектер на свободе;
Острижен по последней моде;
Как денди лондонский одет -
Он переехал в Новый Свет.

Условия игры меняются. В предыдущей части Лектер сбежал и ФБР больше не консультирует. Теперь он уже практически главный персонаж (недаром роман назван его именем) и основное действие сосредоточено вокруг его личности. Его поступков, его врагов, его поимки. Автор подносит лупу, чтоб показать героя подробнее и…
Готовьтесь. Ганнибал очень изменится за лето.
Как это произошло? Что случилось? Ганнибал съел автора? Автор Ганнибала?
Но в третьей и, особенно, в четвертой книге прежний глумливый доктор трагически и необратимо мутирует.

Далее мануал имени Харриса, как абсолютное зло сделать пусть и диким, но симпатичным.

1. Оправдай его
Что значит, нельзя? Этически может и нет, но эмоционально – легко!
Как это сделать? Не изобретай велосипед! Несчастное детство!
Беспроигрышный вариант. Действует безотказно.
Когда был Лектер маленький с кудрявой головой, мародеры съели его сестренку Мику тыц и тыц. (Кстати, здесь расхождение в возрасте Ганнибала с четвертой книгой – там он будет старше на несколько лет).
А ведь он страдал… А ведь он любил.
Такое вот сочувствие господину Смерть.

2. Демонизируй его врагов.
Казалось бы, у нас есть доктор Лектер, «тут адская пасть, ей ниже не пасть», убийца, каннибал, чистое зло. Но нет! Нет ничего невозможного.
Взглянем на третью книгу, где его главным противником выступает, прости господи, Мэйсон Верже, который ведет себя так, будто его Милонов с Мизулиной придумали. Кто-то сомневается?
- Верже насиловал родную сестру тыц
- растлевал сирот тыц
- вместе с диктатором Иди Амином распинал людей тыц
- гильотинировал женщин и детей и мучил животных тыц
- разрушал семьи с приемными детьми тыц
- принуждал детей убивать их любимых зверюшек тыц
- и - бинго! - пил мартини с детскими слезами!
Цытатко для тех, кому лень ходить по ссылкам:
«Франклин больше не обращал внимания на игрушки. Он прошел в угол и сел под чучелом жирафа, лицом к стене. Это было все, что он мог сделать, чтобы не сосать палец.
Корделл внимательно следил, когда он заплачет. И когда увидел, что плечи мальчика вздрагивают, он подошел к нему и осторожно вытер слезы стерильными тампонами. Потом положил тампоны в стакан с мартини, который охлаждался для Мэйсона в холодильнике рядом с апельсиновым соком и кока-колой» тыц.
Он! Пьет! Детские! Слезы!
Это такой китч, что почти не стыдно.

Взглянем шире: в третьей книге нет ни одного пострадавшего от Лектера персонажа, который вызывал бы сочувствие. Ни жадный следователь Ринальо Пацци, который хотел продать Лектера Мэйсону Верже на смертные муки, ни подлый фэбээровец Пол Крендлер, чьи мозги доктор съел за интимным ужином со своей дамой, ни нанятые Мэйсоном Верже профессиональные похитители людей, ни уж конечно Мэйсон Верже.
Это вам не медсестра с объеденным лицом, не беспричинная мерзость. Это почти что каннибализм и справедливость.
Даже в смерти цыгана Ньокко виноват фактически следователь Пацци, который заставил Ньокко добыть у Ганнибала отпечатки пальцев – ну, это как толкнуть человека в хлеборезку, виноват кто толкнул.
Ах, да. Лектер убил предыдущего куратора библиотеки Палаццо Каппони. Но когда рядом такие злодеи, припоминать человеку две строчки про какого-то куратора просто безнравственно!
И потом – предоставим слово Харрису - «саму должность он получил честно, продемонстрировав Комиссии по изящным искусствам свои исключительные лингвистические способности, переводя прямо с листа средневековые манускрипты на итальянском и латыни» тыц. Так что здесь у нас дополнительная возможность полюбоваться способностями героя.
Еще, правда, был каприз художника, убитый охотник Донни Барбер тыц
Но он! Браконьерски! Застрелил! Оленя!
И тем самым напомнил Ганнибалу о его детской травме.
Что сделать с ним? Да убить его нахуй! Ваш духовник не станет вас за это порицать (с)

Единственный реально действующий противник Лектера, который не окрашивается автором в оттенки коричневого, это Кларисса Старлинг. Но – тут мы забегаем к финалу – это не противник, это гран-при.

3. Демонизируй героя
Да-да, именно так – никакого противоречия тут нет. Но демонизируй правильно.
Зачем нам псих с триадой Макдональда? Зачем ему мучить животных? Пусть их Мэйсон Верже мучает, вон у него как хорошо получается.
Раз уж зло, то демонического размаха. «Он природу отрицает, он и небо презирает и обсмеять весь мир готов»(с).
От него суеверно крестятся цыганки и называют его дьяволом и сыном Мрака тыц
Его называют дьяволом и потусторонним явлением и психиатры тыц (ой, беда там с психиатрами, недаром их Лектер презирает, наверное, они с религиозным уклоном ).
И глаза у него красные и затягивают в себя.
Да, именно так.
Автор называет его монстром и показывает, как он в средневековом палаццо при свете свечей играет на старинном инкрустированном клавесине вариации Гольдберга тыц
Еще немного и он будет позировать Врубелю.

4. Фон
Обратите внимание на фон. Он есть. Герой всегда над толпой. Кругом все глупы, докучны, плохо выглядят, дурно пахнут – и тут он в изящном пальто
Вот он в магазине:
«Только посмотрите на эту толпу – неопрятные, со злым прищуром, облысевшие, сердитые люди, с поистине засохшими сердцами. (…) Посреди этих пивных животов, рыхлых и бледных, как сырое тесто лиц, стрелков, вечно пребывающих в четырех стенах, движется доктор Лектер, аристократически худощавый и стройный» тыц
Вот на выставке тыц (внимание, Лектер интересен дамам).
Вот он среди пассажиров тыц (тут отдельно обратите внимание, как описан ребенок и как Лектер его благородно терпит).

Когда персонажи не фон, то они четко делятся по отношению к Лектеру.
Те персонажи, которые выведены автором как симпатичные (Старлинг, Барни) или условно нейтральные (Марго Верже) – отдают должное его достоинствам. Да, Лектер чудовище. Но не вздумайте его дополнительно очернять.
Тот, кто это делает, или сам злодей, или глуп, подл, некомпетентен и говорит блеющим голосом.
При том, что он Мистер Зло, у Лектера все ярче проявляются привлекательные человеческие черты. Он зло, но зло договороспособное и благодарное.

5. Делаем красиво
«Он наделял предмет любимый, всегда неправедно гонимый, душой чувствительной, умом и привлекательным лицом» (с)
Ну, про неправедно гонимый – это не сюда, но в остальном Харрис наделяет. Да как!
Если в начале эпопеи (вспомним факты) Лектер просто любящий недобрую шутку скучающий зэк с научной степенью, но уже в третьей книге он полноправно выступает в черной мантии с алым подбоем.
Во-первых, родословная.
Я иностранный граф, зовут меня Пиф-Паф (с)
Ганнибал Лектер внезапно оказывается не просто иностранцем, а знатным иностранцем. Литовским графом. Еще и с кучей ресурсных предков.
- Ганнибал Лектер родился в Литве тыц. Отец его – граф, этим титулом семья владела с десятого века; его мать – итальянка из семьи Висконти (в четвертой книге в генеалогию добавится Сфорца тыц)
- доктор Лектер считал, основываясь на фрагментарных семейных преданиях, что ведет свой род от некоего Джулиано Бевисангуэ, исторической личности, в XII веке наводившей страх на всю Тоскану, а также от Макиавелли и от Висконти.
При этом, как считает нужным пояснить Харрис, «данная проблема вызывала у него чисто абстрактное любопытство, в этом не было ничего, связанного с его собственным «эго». Доктор Лектор не нуждался в столь примитивных способах самоутверждения. Его «эго», бездну его интеллекта, степень его рациональности невозможно измерить обычными средствами» тыц (конечно, разве можно подозревать нашего литовского графа в суетном тщеславии?).

Если бы это был фик на форуме, я бы знала, как назвать такого персонажа. Но мы просто промолчим.
Харрис идет проторенными фикрайтерскими тропами.
- у героя великолепные интеллектуальные способности
- он не знает страха и способен беззвучно терпеть сильную боль тыц и тыц
- его побаиваются даже животные тыц
- он отлично разбирается во всем, от медицины до искусства
- у него прекрасные манеры, не чопорные, а свободные и элегантные тыц
- он хорошо выглядит и роскошно одет
И – да, я не открою Америки, но заросший недельной щетиной каннибал-лесоруб в клетчатой рубашке вызывал бы меньше любви, чем герой в идеальном костюме и с безупречными манерами.

Хорошо быть Лектером
В дорогом пальто.
Можно и в дешевеньком,
Но уже не то.

Вкусам и тратам Лектера посвящено немало душераздирающих страниц.
«Это человек с высокоразвитыми вкусами, иногда его вкусы даже весьма экзотичны, особенно в том, что касается пищи, вина, музыки». тыц , а также тыц, тыц и тыц
- у него всегда роскошные машины. До ареста у Лектера был сделанный на заказ бентли тыц. После побега он обзавелся ягуаром, номерные знаки швейцарские тыц. В финале у него майбах тыц.
- у него роскошное жилье. Во Флоренции он живет в Палаццо Каппони тыц, в Буэнос-Айресе - в изысканном особняке в стиле Второй империи неподалеку от французского посольства тыц.
Ну вы поняли, ничего без колонн и мезонина у Лектера нет и быть не может.

- он галантен с дамами и пользуется у них взаимностью. Он дарил им изысканные дорогие вещи, в частности для одной своей любовницы устроил роскошный обед с винами года ее рождения тыц. Насколько известно, ни одной из них он не причинил никакого вреда тыц.

Он ручки дамам целовал.
А мог бы откусить.
Такая двойственность души!
Такая широта!

Идеал, который еще немножечко убивает.
Гламур. Пафос. Бледный аристократизм. Зло.

А теперь вопрос к нашим маленьким радиослушателям.
Иностранный таинственный бледный граф с загадочным прошлым, необыкновенными способностями, употреблением людей в пищу и с красными глазами. Он очень скоро будет тут, скажите, как его зовут?
Детский хор:
- Дракула!
- Правильно, ребята.

Два образа сшибаются вместе. Все всегда приходит к вампирам. Стремно как-то воздыхать по каннибалу, с вампиром оно завсегда привычней.
Надеюсь, в дальнейшем Лектер научится оборачиваться летучей мышью, потому что остальные высоты уже взяты.
Жду смоляных кудрей и мантии в обтяжку (нет, ладно, мантию в обтяжку он в балтиморской психиатрической относил, хватит смоляных кудрей). И чтобы он летал. Желаю полетов летучей мышью во сне и наяву.

Кстати, возвращаясь к Литве. Сдается мне, что для американца Харриса Литва не реальная страна, а некий таинственный край, мистическая терра инкогнита, что-то вроде Трансильвании, но без привкуса плагиата. Ну откуда еще быть родом загадочному графу со своеобразными пищевыми пристрастиями? Не с соседней же улицы ему приходить.

Еще немного фактов из «Ганнибала» (если вдруг кому-то мало )

- Лектер начинал свою медицинскую практику в мэрилендской больнице «Мизерикордия» тыц
- некоторых психиатров, навещавших его в балтиморской психиатрической, Лектер доводил до слез тыц. И писал уничижительные рецензии на их книги тыц
- это он приучил Миггза кидаться спермой в гостей доктора Чилтона тыц
- санитары сломали ему руку. тыц и тыц
- у Лектера никогда не было личного лечащего врача – к большинству практикующих врачей он относится с глубоким презрением тыц
- у Лектера много денег. Когда он занимался психиатрической практикой, у него было несколько очень пожилых пациентов, которые отписали ему кучу денег и акций, которые он сумел припрятать от налоговой и полиции. Потом эксгумировали несколько трупов его благодетелей, чтобы выяснить, не он ли их убил, но ничего криминального не обнаружили тыц
- он прекрасно говорит по-итальянски, с четким тосканским произношением тыц
- дворец Каппони важен для Лектера, так как это единственное здание, которое по размерам и деталям приближается к образу его Дворца памяти тыц
- еще о дворце памяти тыц
- на момент третьей книги он избавился от шестого пальца, сделав операцию. тыц
- для того чтобы сохранить особую чувствительность к запахам, доктор Лектер не стал изменять форму носа с помощью ринопластики, ограничившись лишь подкожными инъекциями коллагена тыц
- у Лектера каллиграфический почерк тыц и тыц
- Лектер хорошо владеет ножом, бьет снизу. Насколько известно, пистолетом он не пользуется тыц. С собой носит нож «гарпию» с кривым, похожее на коготь лезвием тыц
- иногда он убивает из каприза. Например, застрелившего оленя браконьера, разделав его самого как оленя тыц. Или чтобы сделать из трупа иллюстрацию к средневековому пособию по ранам. Нанесение повреждений для него не фетиш, а прихоть художника тыц (тот же случай упоминается в первой книге, но без оценок тыц)
- в академии ФБР в Квонтико дело Ганнибала Лектера используется в качестве учебного пособия тыц
- дактилоскопическая карта доктора Ганнибала Лектера – достопримечательность и своего рода объект культа. Оригинал вставлен в рамку и висит на стене в Отделе идентификации личности ФБР тыц
- в Интернете доктор популярен как Элвис. С многочисленными самозванцами и торговлей артефактами, связанными с его деятельностью тыц
- свиньи-людоеды не трогают Лектера тыц
- Лектер равнодушен к детям тыц
- Лектер верит в хаос тыц
- насколько известно ФБР, у него нет родственников тыц
- меж тем, похоже, родственник у Лектера есть – «управившись с устройством дома, он подарил себе восхитительную неделю музыки и посещения музеев в Нью-Йорке, откуда послал каталоги самых интересных художественных выставок в Париж, своему кузену – великому художнику Бальтусу» тыц (почему-то я не удивлена, что родственник Ганнибала именно великий художник, разве может у него быть что-то не великое?)

Про финал я не буду. Кто читал, знает и без меня.
Триллер про маньяка внезапно кончился любовным романом и леденцовой готикой.
Сам Ганнибал Лектер, имхо, кончился еще в процессе.

Детям о Лектере – 4. «Ганнибал: восхождение».

Назвать это восхождением было смело. Это низвержение в бездны фикбука.
В жизни Лектера – и без того уже иностранного графа – открывается новая глава «Лектер и фейспалм».
Я читала, изнемогая от жестокого стыда и пытаясь загородиться ладонью от монитора.
Мне и с третьей книгой было непросто, но четвертая выплыла гигантским айсбергом дурновкусия и потопила все.

Вопль в пространство: отберите кто-нибудь у Харриса брошюру «Вся Япония на десяти страницах»!
За какие грехи мы получили тетю Плач Ярославны Мурасаки Сикибу тыц (по совместительству заодно и дальнюю правнучку тай самой Мурасаки Сикибу тыц, а также Оно-но Комати тыц), махание Ганнибала мечом Датэ Масамунэ тыц, моление Ганнибала доспехам Датэ Масамунэ (я, блин, это не выдумала, это правда было в тексте тыц), журавликов для Садако тыц (что помимо ненужной сюжету глупой клюквы является еще и анахронизмом, потому что действие происходит в 1946-47 году, а болезнь Садако и вся эта журавликовая эпопея приходится на 1955), кинжал танто и прочее лютое японское хющо?!
Я думала, что графского титула и Сфорца с Висконти в предках Харрису будет достаточно, но нет. Он любуется героем как гимназистка.
И Рокэ Алва должен уступать ему дорогу.
Я слышала, как ругают Гаспара Уллиля. Так вот, не надо, мальчик играет ровно то, что написано в книге. Никакой актерской игрой этот пиздец было не вытянуть.
И у него катана. Блядь! Катана!
Беатрикс Кидо ты наша!

Словом, если Фуллеру вдруг наскучат пернатые олени, и он захочет свалиться в совсем лютый треш, у него есть полный картбланш - огромный и тру-привязанный к канону.

Если кому-то кажется, что я вру или преувеличиваю, тот открывает книгу и получает собственный экзистенциальный опыт. Но если у вас в процессе чтения вытекут глаза, не говорите, что я не предупреждала.
Моление Фуллеру: пусть японская часть останется только в виде бонсая в кабинете Лектера и фрагментарного упоминания тети, а! Фуллер, Фуллер, ты могуч!

В «Восхождении» Лектер и дальше развивается по пунктам мануала «отбели героя»
Помните третью книгу? Так вот, в четвертой его жертвы вообще фашисты и людоеды.
Например, его главный враг Владис Грутас, помимо съедения сестренки Лектера, отпилил голову одному рабби в Каунасе, перестрелял в лесу кучу цыганских детей, избежал суда в Нюрнберге, потому что свидетель получил дозу кислоты в глотку тыц, а еще бил и насиловал женщин и торговал наркотиками и людьми тыц.
Больших исчадий ада сложно себе представить. Убить их - деяние если и не похвальное, то вполне понимаемое (здесь приходит Декстер, молча пожимает всем руки и уходит).
А Ганнибал – ну убивает, значит надо ему, вот такой он ганнибал леса.

Однострочник:
А если б Лектер был постарше, то он и Гитлера бы съел

Но без фактов голо, поэтому продолжаем нашу рубрику «Детям о Лектере»:

- Ганнибал – восьмой носитель этого имени (первый был Ганнибал Лектер Беспощадный (1365 – 1428) тыц
- на флаге рода Лектеров изображение дикого кабана тыц
- уже в детстве Лектер обнаруживал недюжинные способности тыц (кто бы сомневался)
- учитель еврей Яков научил его дворцу памяти тыц
- у Ганнибала был сумасшедший родственник-предок дядя Элгар, которого держали взаперти в башне и который там сгорел тыц (примем к сведению)
- несколько лет Ганнибал провел в советском сиротском приюте, устроенном в стенах бывшего замка Лектеров тыц (бедный малыш - 1)
- несколько лет он не мог говорить, хотя во сне кричал тыц (бедный малыш – 2)
- шрам у него на шее – след от цепи, примерзшей к коже тыц (бедный малыш - 3)
- в приюте он не соблюдал сложившейся в коллективе иерархии. Дрался с хулиганами сильнее и больше его, часто нанося им опасные травмы, но был хорош с малышами, позволял им себя дразнить и отдавал им свои сладости, когда они у него были тыц (добрый, хороший, славный Лектер!)
- после приюта Лектер жил в замке у своего дяди Робера Лектера, который был крупным французским художником тыц (замки снова с нами)
- Лектер (пусть и недолго) был в молодежной организации французской компартии! тыц (Харрис, а это смело!)
- Ганнибал учил японский, каллигафию тыц, японское стихосложение тыц и тыц, икебану и – умоляю, цитата – «Получив возможность сидеть в полном одиночестве в самом конце класса, он мог создавать размывки тушью и акварельные изображения птиц в стиле японского мастера Мусаши Миямо-то, одновременно вполуха слушая лекции учителей. В это время в Париже возникла мода на вещи японские или в японском стиле. Рисунки Ганнибала были небольшие, туристам не составляло труда упаковать их в чемодан. Он подписывал их треугольным символом "Вечность восемью взмахами кисти" тыц.
- Ганнибал убил своего врага Кольнаса, но его детей не тронул тыц (Детей? Врага? Как можно! Только не Ганнибал Лектер!)
- Ганнибал узнает прибалтийский акцент овсянок тыц
- пуля, выпущенная в Ганнибала, попала в японский кинжал танто тыц
Дальше я умолкаю. Герой, автор и читатели погружаются в бездны охющевания.
Если у вас есть хоть немного любви и уважения к Лектеру и франшизе, не читайте эту книгу.

Я думала еще написать про оленей и лебедей, про Уильяма Блейка, любовь к которому маркирует маньяков в мире Харриса (хозяйке на заметку: у Мэйсона Верже в приемной висит копия офорта Блейка «Первый день творения» тыц), про христианские символы, про язычество, которое в итоге побеждает христианство и т.д.
Но рассуждать об этом применительно к прозе Харриса все равно, что рассуждать о космогонии в Курочке Рябе.
То есть оно, конечно, как бы можно.
Но как бы нахуй.

Итак, что мы видим, прочитав все четыре книги?
Мы видим, как на наших глазах персонаж из стремного насмешливого зэка-людоеда мутировал в классического романтического героя. Причем, уровня… сейчас будет тонкий момент формулировки… мм… да, уровня очень юной прозы.
И пусть кажется, что такие герои - достояние Девичьих Рукописных Романов. На самом деле потребность в таком герое куда большая, общая, он все еще обаятелен, все еще любим, все еще загадочный граф с таинственной и роковой тайной в прошлом. И даже если задрапировать его не в плащ, а в смирительную рубашку (которая не скрывает, конечно же, его изящества), он все равно актуален. Он все равно желанен, причем не только девочкам, но и Харрису. Ну и, очевидно, нам с вами – иначе что мы тут делаем?

Что нас ждет в сериале?
Да что угодно.
Харрис о своем герое изначально не знал всего. Герой изобретался постепенно и менялся от книги к книге, обрастая прошлым, несчастным детством и тд.
Фуллер принципиально в другой позиции. У него на руках весь канон и он может раздербанивать его как ему вздумается - как в свое время сделали Гэтисс и Моффат с каноном Конан-Дойля. Тасовать ситуации, менять пол персонажей и т.д. Фуллер – по крайней мере, в первом сезоне - делал это довольно изящно.
С таким каноном Фуллер может устроить все, что хочет. Нет, правда, все. Любой треш и сюр. Включая свадьбу Ганнибала с Уиллом Грэмом в Лас-Вегасе, совместную покупку розового кадиллака и медовый месяц на Карибах.
А кто не верит, тот читает финал «Ганнибала» и заново наслаждается изумрудами-кабошонами, роскошными платьями, походами в оперу, счастливой жизнью на стороне зла и прочим «классическим деревянным стилем» (тм).
Уняня

Интересно, дочитает ли хоть кто-то этот пост до конца?

Немножко тематического саунда


Прослушать или скачать Наши Юные Смешные Голоса бесплатно на Простоплеер

Прослушать или скачать Мультфильмы Тело бесплатно на Простоплеер

Прослушать или скачать Доктор Александров Анатом бесплатно на Простоплеер
Ну и для любителей классики)))

Прослушать или скачать Q Lazzarus Goodbye Horses бесплатно на Простоплеер

Прослушать или скачать И.С. Бах. Вариации Гольдберга. бесплатно на Простоплеер

@темы: Сериалы, Кино, Книги, Статьи

---

Ы-ы! Триблы - единственная часть оригинальной трилогии, по которой я действительно скучал! ^_^

@темы: Сериалы, Позитив

---

@темы: Политика внутренняя, Фото

---

Чем отличается работа грамотного режиссера от неумехи? Мелочами. Хороший пример: когда в сцене звонит мобилка, ты знаешь, откуда доносится звук.

@темы: Сериалы, Мысли вслух, Разное

---

Котенок отгрыз зарядку от ебука. Буквально, через минуту после того, как я ее включил. Надвое!

@темы: Жизненное, Негатив

---

Женись, чо ))

ххх: Я тут недавно к девочке зашёл, мы в кино собирались идти. Ну она, как любая порядочная девочка, естессно не собрана, стою жду. Носится вокруг меня то с одёжкой, то с обувкой, то с феном. Вроде всё, почти готова, последние штрихи. Вдруг тормозит рядом на полной скорости, чуть подошвы не задымились, и шлёпает себя по лбу "Ой, прокладку же надо поменять, а то шухер будет!" И ломится в ванную. Стою такой прифигевший, я не моралфаг, конечно, но этот как-то слишком... Из ванной грохот минуты на две, потом тишина. Открывается дверь, девочка выходит с закатанными рукавами нарядного костюмчика и с разводным ключом в красивых лапках. "Пардон, - говорит, - сейчас причешусь и можно идти."

@темы: Баш

---

Массаракш! Мне хромовское расширение для скачки торрентов еще не указывало, как оно презирает русских оккупантов!!!!

@темы: Политика внутренняя, Жизненное, Негатив

---

Ня, знаковая серия Биг Бэнга !

@темы: Сериалы, Позитив

---

Сразу скажу я не айтишник. Можно сказать, что я чайник, но чайник очень упертый)

Недавно стал замечать, что скорость интернета постоянно падает (100 мб/с), позвонив к провайдеру, получил заверения, что у них никаких проблем нет.

Полазив по форумам, я понял, что у меня кто то ворует интернет подключившись по вафаю.

Зашел на роутер, увидел что на роутере висит два подключения один мой телефон, а второй хз кто. Кроме телефона и компа по кабелю в доме ничего больше нет.

Вот я и понял, что нашел наглого вора. Первым делом поменял пароль, смотрю "хз кто" пропал, а потом опять начал подключаться и через секунды пропадать и я смекнул, что вор в панике от отключения халявного интернета начал спешно подбирать новый пароль, я сидел и злостно смеялся, смотрев, как он с наглым упорстовом то появляется, то пропадает.

В конце концов через минут 40 мне это надоело и я решил объяснить ему по другому, изменил название моего роутера с ZYXEL на "HUI TEBE A NE MOY INTERNET" думал, может так поймет.
Слова на него не подействовали и он с настойчивостью все пытался присоединиться.

Опять час полазил по форумам узнал, что можно заблокировать его по мак адресу, что с удовольствием и сделал. И наслаждаясь от своей "крутости" с чувством выполненного долга пошел спать.

Через минуту я увидел вора моего интернета прямо в своей спальне, это был не выключенный телевизор, на котором была табличка нет подключения к сети. Тут я понял, что весь вечер убил на войну со своим же собственным телевизором, который как оказалось еще и умеет к сети подключаться. Кто и когда его подключил, остается вопросом. Походу чайник - это призвание)
Всем спасибо, кто прочитал.

(с)Kert27

@темы: Позитив, Разное

---

Хозяйке на заметку..

С момента открытия Poor Pluto и до его исключения из списка планет прошло меньше года.

@темы: Мысли вслух, Разное

---

@темы: Юмор, Политика внутренняя, Цитаты

---

03.03.2014 в 22:21

Пишет  Jenious:

Бортник про прискорбную терминологическую кашу...
... в головах некоторых как бы левых.

Украинские события подняли одну тему, которую я, например, считал более-менее понятной для левых. А именно вопрос о субъекте и объекте политики. Политика - определенная совокупность общественных отношений групп людей относительно власти. Субъект политики - это те, кто осуществляют эти отношения, объект - это то, над чем осуществляют политические отношения.
Марксизм определяет власть как систему классового господства - то есть, осуществление воли одного класса над другим. Собственность на средства производства является объектом политики, а классы и группы внутри класса, соответственно, субъекты политики.
Вроде бы до сих пор на этот счет у левых не было никаких возражений. Но вот пришла весна наступило время реализовывать марксистский анализ на практике - и что мы видим? В качестве субъекта у левых при описании украинских событий резко начали выступать "народ", "элиты", "нации", профессиональные группы типа "силовики", которые не могут быть включены ни в один из классов и не являются ни маргинальными, ни переходными группами. То есть, как дошло до дела - так резко "левые" все наследие Маркса отбросили и голенькими побежали на поводу у немарксистской политологии.

Далее: bortnik.livejournal.com/303947.html?mode=reply&...

@темы: Политика внутренняя, Цитаты